«Товарищи! Не подлежит сомнению, что многие из вас рады тем событиям, благодаря которым пало коалиционное правительство А. Ф. Керенского, и политическая власть перешла в руки Петроградского Совета Рабочих и Солдатских Депутатов.
Скажу вам прямо: меня эти события огорчают».[375]
Круг замкнулся. Проверка «программ» и «тактик» была дана. Миллионы «проголосовали» действием. Открылась новая страница всемирной истории. Категории «Поприщиных», «бреда», «грезофарса» стали на свои действительные места: «утописты минимализма» стали в свои «огорчительные» позитуры, их «коалиционный» бред обнаружил себя именно как бред «титулярного советника Авксентия Ивановича Поприщина». История бросила их на свалку и зашагала своим путем.
III
После апрельской конференции 1917 года первой попыткой обсудить программный вопрос была, по сути дела, попытка, сделанная на VII съезде партии, т. е. уже во время брестских событий. Внешние затруднения новой советской власти достигли величайшего напряжения. Внутри страны шла глубокая борьба. Партия была разодрана противоречиями. И нужно отдать здесь дань величайшему мужеству и героическому коллективному хладнокровию нашей партии: под звон вражеских мечей, мобилизуя все возможные силы, она на своем съезде, решив вопрос о мире, поставила на обсуждение и вопрос о программе.
Характерно и здесь, что теоретическое лидерство Ленина было насквозь проникнуто бесстрашным духом диалектики. Ленин с удивительным мастерством вскрывал и основную линию развития («эпоха гигантских крахов, массовых военных насильственных решений, кризисов»), и пестроту картины («сколько еще этапов будет переходных к социализму, — мы не знаем и знать не можем»), и особенности развития в России («наш переход усложняется такими особенностями России, которых в большинстве цивилизованных стран нет»), и возможность того, что нас «откинут назад» (почему мы не должны отказываться «от использования буржуазного парламентаризма»).[376]
Продвигая вперед все новое, все подлежащее завоеванию, «преобразуя мир», Ленин в то же время с крайним реализмом ставил вопрос о необходимости старой характеристики товарного хозяйства, чтобы и в программе была соблюдена та мера, которая соответствует отсталому строю нашей страны. Движение масс, государство масс, Советы, как новый тип государства, переход к социализму и крупному производству в сельском хозяйстве через закон, «который современные идеологи ставшего на сторону пролетариев крестьянства назвали социализацией земли»,[377] социалистическая организация производства через профсоюзы и фабзавкомы, принудительное объединение в потребительско-производственные коммуны, всеобщая трудовая повинность и т. д. — таковы были общие черты программы, причем чрезвычайно ярко подчеркивалась международно-революционная роль Советов.