– Мне рукой не пошевелить.
Внутри росла паника. Я с трудом могла дышать.
– Ляг. Не двигайся. Расслабься. Иногда оно само становится на место. – Он поглядел на Двалию. – Она – оса.
Я непонимающе уставилась на него. Керф слабо улыбнулся:
– Это калсидийская поговорка. Если пчела жалит, она умирает. Она расплачивается за боль, которую причинила. Оса может жалить снова и снова. Ей ничего не будет за то, что она делает тебе больно. – Он пожал плечами. – Вот они и жалят. Ничего другого не умеют.
Двалия вдруг вскочила на ноги:
– Я знаю, где мы очутились! – Она покосилась на маленький свиток в руке. – Руны совпадают! Это глупо, но выходит, что так! – Она уставилась в темноту. Потому глаза ее сузились, и выражение лица изменилось: она что-то поняла. – Он солгал нам. Он солгал МНЕ! – взревела Двалия.
Я думала, она была страшна, когда злилась, но когда она вышла из себя, то стала еще страшнее.
– Он солгал мне! Рыночная площадь, говорил Прилкоп, на нахоженной дороге! Он думал, что очень умный. Он обманом заманил меня сюда! Обманул меня! – Последние слова она выкрикнула, лицо ее исказилось от ярости. – Прилкоп! – проговорила Двалия, брызжа слюной. – Всегда такой снисходительный. Такой спокойный и надменный. И Любимый, такой молчаливый, а потом как начнет трещать, и трещит, и трещит! И все ложь! Что ж, я заставила его кричать. Я выбила правду из них обоих, или нет?
– По-видимому, нет. – Алария произнесла это еле слышно, уставившись себе под ноги. Вряд ли кто-нибудь, кроме меня, услышал ее.
Но голова Реппин дернулась, как будто слова донеслись до нее, и она попыталась выпрямиться, сидя.
– Ты думала, что победила. Ты думала, что выбила правду, терзая его тело. Но он оказался сильнее тебя, верно? Умнее. Прилкоп обманом заставил тебя привести нас сюда, и вот мы здесь, голодаем. Умираем! – Ее голос сорвался.
Двалия пустыми глазами уставилась на Реппин. Потом смяла желтоватую карту обеими руками, встала и засунула ее в мешок, на котором сидела. Маленький свиток она свернула и убрала обратно в футляр. И приветственно помахала костяной трубочкой Реппин:
– Не все, Реппин. Не все мы тут умрем. – Ее улыбка сделалась шире, Двалию распирала гордость. – Я расшифровала это. Прилкоп солгал мне, но истинный Путь всегда победит!
Она порылась глубоко в мешке, вытащила маленький мешочек, развязала шнурок на нем и достала тонкую перчатку. Во мне зарычал Волк-Отец. Я уставилась на нее. Мне вдруг сделалось дурно, хотя я не знала отчего. Двалия принялась медленно и осторожно натягивать перчатку на руку, продевая каждый палец на свое место. Она уже надевала ее, когда утащила всех нас в столп Силы.