Мне предстояло взять с собой в Лондон весьма скудный багаж, — лишь немногое из того немногого, что у меня было, годилось для моего нового положения. Но, внушив себе, что нельзя терять ни минуты, я в тот же день начал укладываться, причем впопыхах уложил вещи, которые, как я знал, понадобятся мне уже на следующее утро.
Миновали вторник, среда и четверг; а в пятницу утром я отправился к мистеру Памблчуку с тем чтобы, облачившись у него в новое платье, пойти попрощаться с мисс Хэвишем. Для переодевания мне отведена была собственная спальня мистера Памблчука, нарочно ради этого случая увешанная чистыми полотенцами. Новое платье, как водится, несколько разочаровало меня. Вероятно, с тех самых пор, что люди стали одеваться, ни один новый, с нетерпением ожидавшийся туалет не оправдывал в полной мере надежд, которые на него возлагались. Впрочем, после того как я пробыл в новом платье с полчаса и вконец извертелся, тщетно стараясь с помощью ручного зеркала мистера Памблчука увидеть свои ляжки, мне стало казаться, что сидит оно совсем недурно. Мистера Памблчука не было дома, — он уехал на ярмарку в соседний городок, миль за десять. Я не предупредил его, когда уезжаю в Лондон, и, следовательно, мне не грозила опасность новых рукопожатий. Все складывалось к лучшему, и я без помехи вышел в моем новом наряде на улицу, до слез стыдясь встречи с приказчиком и втайне подозревая, что выгляжу не очень авантажно, вроде как Джо в воскресном костюме.
К дому мисс Хэвишем я пробрался задворками, дав большого крюку, и позвонил неловко, с трудом, — мешали жесткие, слишком длинные пальцы перчаток. На звонок вышла Сара Покет и чуть не упала в обморок, увидев меня в новом обличье, а лицо ее, так похожее на грецкий орех, из коричневого стало желто-зеленым.
— Вы? — сказала она. — Вы? Боже милосердный! Что вам нужно?
— Я уезжаю в Лондон, мисс Покет, — сказал я, — и зашел проститься с мисс Хэвишем.
Заперев калитку, мисс Покет пошла справиться, как ей поступить, — значит, меня не ждали. Впрочем, она очень скоро вернулась и повела меня наверх, не сводя с моей особы изумленного взгляда.
Мисс Хэвишем, опираясь на свою клюку, прохаживалась по комнате с длинным накрытым столом, по-прежнему тускло освещенной свечами. Услышав, что отворяется дверь, она остановилась — как раз подле сгнившего свадебного пирога — и повернула голову.
— Не уходите, Сара, — приказала она. — Ну, что скажешь, Пип?
— Я еду в Лондон, мисс Хэвишем, завтра еду, — я следил за каждым своим словом, — и подумал, что вы, может быть, не сочтете за дерзость, если я зайду проститься с вами.