— Ты стал настоящим франтом, Пип, — сказала она, помахивая передо мною своей клюкой, словно добрая фея-крестная, совершив чудесное превращение, наделяла меня прощальным подарком.
— На меня свалилось такое счастье, после того как мы с вами виделись, мисс Хэвишем, — тихо проговорил я. — И я так благодарен, мисс Хэвишем!
— Да, да, — сказала она, с нескрываемой радостью глядя на расстроенную, изнывающую от зависти Сару. — Я видела мистера Джеггерса. Я уже слышала эту новость, Пип. Так ты едешь завтра?
— Да, мисс Хэвишем.
— И тебя усыновил какой-то богатый человек?
— Да, мисс Хэвишем.
— Пожелавший остаться неизвестным?
— Да, мисс Хэвишем.
— И назначил мистера Джеггерса твоим опекуном?
— Да, мисс Хэвишем.
Она просто упивалась этими вопросами и ответами, — такое наслаждение доставляли ей смятение и зависть Сары Покет.
— Ну что же, — продолжала она, — перед тобой открывается прекрасное будущее. Будь умником, веди себя достойно, слушайся указаний мистера Джеггерса. — Она пристально поглядела на меня, потом на Сару, убитое лицо которой исторгнуло у нее жестокую улыбку. — Прощай, Пип!.. Ты ведь навсегда сохранишь это имя?
— Да, мисс Хэвишем.
— Прощай, Пип.
Она протянула мне руку, и я, опустившись на колено, поднес ее руку к губам. Я не загадывал вперед, как буду с нею прощаться; это получилось у меня само собой. Торжество сверкнуло в ее тяжелом взгляде, обращенном на Сару Покет, и такой я покинул мою фею-крестную: она стояла посреди тускло освещенной комнаты, сложив руки на крючке своей палки, у сгнившего свадебного пирога, затканного паутиной.
Сара Покет свела меня вниз, словно я был призраком, который нужно выпроводить из дома. Она никак не могла свыкнуться с моим преображением и вконец растерялась. Я сказал: «Прощайте, мисс Покет», но она только смотрела на меня во все глаза, словно до ее сознания и не дошло, что я к ней обращался. Выйдя из дома, я поскорей добежал до лавки Памблчука, снял новый костюм, связал его в узел и отправился домой в старом своем платье, в котором, по совести говоря, чувствовал себя много свободнее, хоть и нес увесистый сверток.
И вот шесть дней, которым я и конца не предвидел, пронеслись и миновали, и уже завтрашний день глядел мне в лицо, а я не решался встретиться с ним глазами. По мере того как от шести вечеров оставалось пять, потом четыре, три, два, я все больше дорожил обществом Джо и Бидди. Накануне отъезда я, чтобы доставить им удовольствие, нарядился в новое платье и так и просидел весь вечер франтом. Ради торжественного случая мы устроили горячий ужин с неизменной жареной курицей и пивным пуншем. Всем нам было очень грустно и не становилось веселее от того, что мы притворялись оживленными и довольными.