— Вот как? — сказал мистер Джеггерс и нагнулся поглядеть на свои сапоги, а потом снова выпрямился. — Ха! Я, пожалуй, не стал бы этого делать, но ей, конечно, виднее.
— Я знаю об Эстелле больше, сэр, чем сама мисс Хэвишем. Я знаю ее мать.
Мистер Джеггерс вопросительно посмотрел на меня и повторил:
— Мать?
— Я видел ее мать не более трех дней тому назад.
— Да? — сказал мистер Джеггерс.
— И вы тоже, сэр. Вы-то видели ее не далее как сегодня.
— Да?
— Возможно, что я знаю о родителях Эстеллы даже больше, чем вы, сэр. Я знаю и ее отца.
По какой-то едва уловимой заминке — мистер Джеггерс слишком хорошо владел собой, чтобы изменить своей обычной манере, но эту настороженную заминку не сумел скрыть — я понял, что отец Эстеллы ему неизвестен. Я, в сущности, так и предполагал, помня слова Провиса, переданные мне Гербертом, что он в свое время «убрался с дороги» и что сам он обратился к мистеру Джеггерсу лишь года четыре спустя, когда ему уже не было смысла устанавливать свое отцовство. Однако до сих пор я мог лишь догадываться об этом, теперь же у меня не осталось ни малейших сомнений.
— Вот как? Вы знаете отца этой леди, Пип? — спросил мистер Джеггерс.
— Да, — отвечал я, — его зовут Провис… из Нового Южного Уэльса.
Даже мистер Джеггерс вздрогнул при этих словах. Он вздрогнул едва приметно и тут же спохватился и взял себя в руки; но все же он вздрогнул, хоть и сделал вид, будто ему просто понадобилось достать носовой платок. Как принял мое сообщение Уэммик, я не могу сказать, потому что не смотрел на него в эту минуту, опасаясь, как бы всевидящий мистер Джеггерс не догадался о наших тайных сношениях.
— Какие же доказательства, Пип, — сказал мистер Джеггерс, и платок его замер в воздухе на полпути к носу, — какие доказательства имеются у Провиса для такого утверждения?
— Он этого не утверждает, — сказал я, — и никогда не утверждал. Он понятия не имеет о том, что его дочь жива.
На этот раз даже всемогущий носовой платок оказался бессильным. Мой ответ прозвучал так неожиданно, что мистер Джеггерс, не закончив обычного ритуала, сунул платок обратно в карман, скрестил на груди руки и вперил в меня строгий, пронизывающий взгляд, хотя в лице его по-прежнему ничего не дрогнуло.
Тогда я рассказал ему все, что узнал, и откуда узнал, но рассказал с таким расчетом, чтобы он мог заключить, будто сведения, которые я получил от Уэммика, сообщила мне мисс Хэвишем. Об этом я особенно постарался. И я упорно не смотрел в сторону Уэммика, пока не кончил, а потом еще некоторое время молча выдерживал взгляд мистера Джеггерса. Когда же я наконец все-таки посмотрел на Уэммика, оказалось, что перо уже перекочевало из почтового ящика к нему в руку и он прилежно склонился над рабочим столом.