Машина на бешеной скорости пронеслась мимо, содрогая воздух низами «бас-бочки» барабанов сумасшедшей по мощности автоакустики, подняв пыль на несколько метров и окутав обочину выхлопным газом. Шум машины быстро затих, но ритмичные содрогания еще некоторое время продолжались, постепенно тая и теряясь в зарослях лесополосы, так же, как и неохотно оседающая пыль на безлюдной обочине.
Невесть откуда зазвучала мелодия. Телефон, но не его, значит — Гринева. Все-таки телефон Гринев не потерял. Скорее всего, звонила его жена.
Ярко светила луна. Воробей взял с собой фонарик, но необходимости в нем не было. Он внимательно осмотрел место преступления, еще и еще раз. Ничего лишнего и указывающего на виновника, сотворившего сие деяние, он не находил.
Мелодия звонка продолжала звучать. «Прощальный напев», — почему-то намеренно цинично подумал Воробей. Он посмотрел на Гринева. Тот лежал, раскинув в стороны руки, полы спортивной кофты распахнулись, на светлой футболке прямо на глазах темное от крови пятно увеличивалось, распространяясь на всю грудь, раненную в нескольких местах, а на кисти левой руки из того места, где отсутствовал большой палец, слегка сочилась кровь, струйкой стекая на сырую пожухлую траву. Широко открытые глаза спокойно и внимательно смотрели на круглую и, казалось, до безобразия бестолковую луну и, возможно, что-то выражали, определенно да, но какое это имело сейчас значение. Мелодия стихла.
«Ну, вот и все, — сказал себе Воробей. — Песенка спета». Он подобрал с земли топорик, упаковал его в пакет и положил в багажник автомобиля. Сел за руль, завел мотор и тронулся в обратном направлении. Выехав на главную дорогу, повернул налево и покатил вниз по мощеной булыжником старой мостовой к водоему. Машину затрясло, зашвыряло на неровных покатых камнях.