— Знаком ли ты с Николаем Сечевым?
— Да.
— В каких родственных отношениях с ним состоишь?
— Ни в каких, — ответил Михаил.
— Упомянутый проживает в вашей квартире?
— Да.
— Если я правильно понимаю, с твоей матерью он не расписан?
— Не расписан.
— То есть сожитель, — и он что-то нацарапал в своем блокноте. — А какие отношения у тебя были с Сечевым?
— Никаких.
— Меня, Михаил, интересует следующее. Дружески ли относились друг к другу, терпимо или с неприязнью? Враждовали, сорились? Может, обижал он тебя, бил, наказывал? Что ты можешь сказать?
— Он пьяница. Всяко бывало, — Мишка не мог скрыть того, что знали все.
Следователь опять что-то отметил в блокноте, затем закрыл его и положил в карман:
— А никогда не возникало у тебя желание ему отомстить за причиненные обиды?
— Нет, не возникало, — нехотя ответил Мишка, он понимал, к чему клонит следователь.
— Понятно, — следователь нервно пробарабанил пальцами по столу и, словно задумавшись над чем-то, продолжил: — Тут такое дело, Миша. Когда Сечева начали избивать и до того момента, как он потерял сознание, он успел увидеть нападавшего. Как думаешь, кто это был?
Мишка замер, даже перестал дышать, опустил голову и, устремив свой взор вниз, уставился в клеенчатую скатерть на столе. Скатерть была старая, местами затертая, особенно по краям стола. Бледный, простенький рисунок в виде двух цветных квадратов, голубого и розового, равномерно повторялся по всей клеенке. Рядом со своей рукой на голубом квадрате он заметил маленького муравья, совсем микроскопических размеров, наверное, это был муравьиный ребенок. Муравей кружил по квадрату не зная, в какую сторону лучше побежать, затем направился к Мишкиной ладони, пробежал между пальцами и спрятался там, словно в домике. Мишка сидел, не смея пошевелить ладонью, ему очень захотелось именно сейчас во что бы то ни стало сберечь жизнь этому крохотному существу, и это было в его силах.
— Если Сечев в своем заявлении укажет, что это был ты, а устно он уже сказал, что признал тебя, если это подтвердит в письменной форме, тебя ждут большие неприятности. Суд, специнтернат, а может, и колония для малолеток. Еще не начавшаяся жизнь будет сломана. Сам понимаешь, это конец. Но если сознаешься, есть надежда. Все знают, что Сечев алкоголик, постоянно нетрезвое состояние для него — норма, соответственно, и вел себя, бил тебя неоднократно, унижал, оскорблял. Так ведь? Суд эти обстоятельства примет во внимание, и тогда, возможно, отделаешься условным наказанием. Что скажешь?
Мишка чувствовал на себе взгляд милиционера. Его пытливый взор он ощущал на своей вихрастой макушке и почему-то на пылающих ушах. Не поднимая головы, коротко ответил: