Они сидели, курили сигареты с травкой, негромко жужжала лампа, снизу, из отверстия в полу, едва слышно журчала подземная речка, а Кейл со всеми подробностями рассказывал о том, как он убивал Джоанну, Денни и полицейских.
Время от времени Джитер перебивал его и, перемежая свои слова характерным хихиканьем накурившегося марихуаны человека, говорил:
– Ну, парень, с тобой-то мы повеселимся! Ты да я – уж вдвоем-то мы точно повеселимся. Рассказывай еще. Давай рассказывай. Уж мы-то с тобой, парень, повеселимся!
Брайс стоял на тротуаре и изучающе всматривался в городок. Прислушивался. Выжидал. Вокруг не было никаких признаков перевоплощающейся протоплазмы, но Брайс все еще никак не хотел поверить, что с нею покончено. Он опасался, что стоит ему только расслабиться и на мгновение утратить бдительность, как она тут же откуда-нибудь выскочит и бросится на него.
Тал Уитмен лежал вытянувшись на мостовой. Дженни и Лиза прочистили и промыли раны, нанесенные ему кислотой, засыпали их порошком антибиотика и наложили временные повязки.
В Сноуфилде по-прежнему стояла такая тишина, словно городок лежал на дне моря.
Закончив заниматься Талом, Дженни проговорила:
– Надо немедленно доставить его в больницу. Раны неглубокие, но может наступить вторичная реакция на попавшие в организм яды. Начнется аллергия, внезапное удушье, или же возникнут сбои в кровяном давлении. В больнице есть любое оборудование, даже для самого скверного случая, а тут у меня нет ничего.
Осматривая улицу, переводя взгляд от ее начала к концу и обратно, Брайс возразил:
– А что, если мы сядем в машину, поедем, окажемся как бы в движущейся ловушке и вот тут-то и появится оно?
– Возьмем с собой пару разбрызгивателей.
– Мы можем даже не успеть ими воспользоваться. Оно может выскочить из какого-нибудь люка на дороге, перевернуть снизу машину и убить нас, даже не прикоснувшись и не дав нам возможности воспользоваться разбрызгивателями.
Они постояли, прислушиваясь к окружавшему их городу. Ни звука. Только легкое дуновение ветерка.
– Оно мертво, – проговорила наконец Лиза.
– Откуда нам это знать, – возразил Брайс.
– Но неужели же вы сами не чувствуете?! – стояла на своем Лиза. – Это же ясно! Его больше нет! Оно мертво. Это же просто разлито в воздухе, как вы не чувствуете!
Брайс вдруг ощутил, что девочка и в самом деле права. Присутствие перевоплощающейся протоплазмы давало себя знать не только физически, но и духовно: он же сам ощущал тогда висевшее в воздухе зло, почти осязаемую враждебность. По-видимому, вековечный враг создавал вокруг себя какое-то поле – вибрации? или какие-нибудь психические волны? – невидимое и неслышное, но воспринимаемое на уровне инстинктов. Оно как будто оставляло в душе грязное пятно. Теперь такого поля не было. В воздухе не висела угроза.