Я хотела возмутиться, мол, что я, самая впечатлительная или ребенок семи лет, но не было на это сил. А через два шага, сделанных в сторону дворца, я поняла, что это не я ребенок семи лет, а то бездыханное тело, на которое я смотрела две минуты назад, вот оно — ребенок лет семи, мальчик. И от этого стало страшно.
* * *
Мы поменялись ролями. Теперь Толик отпаивал меня крепким горячим чаем. Скоро я совсем пришла в себя.
— Его задушили, так?
Чуть помедлив, парень кивнул.
— Ага. На шее явные следы от пальцев.
— Что ж он его, голыми руками? Вот мразь.
— Какая разница? — пожал тот плечами. — Что руками, что веревкой. Добрее он от этого не становится. Или она.
— Она? — Я вскинула голову. — Ни за что не поверю, что женщина способна на такое.
— Вот как. — Анатолий слабо улыбнулся, доливая мне чай. — Не ожидал, что ты феминистка.
— Да не в этом дело. Женщина — мать. По природе своей.
— А природу свою можно обманывать. Иногда даже нужно.
Я задумалась над его словами. Так глубоко, что даже кружку отставила. А ведь действительно. Я и сама этим грешу. Насчет «нужно» не знаю, но вот приходится же.
Через пару молчаливых минут я решительно встала.
— Ты чего?
— Не могу бездействовать. Найдем гаденыша.
— Ты серьезно? — Толя захлопал милыми длинными ресницами.
Я смотрела на него, не произнося ни слова. Ожидая какого-то действия. Он понял и тоже встал.
— Что ж… Идем.
На площади возле церкви почти ничего не изменилось. Зевак стало чуть меньше, зато появился батюшка. Он стоял и что-то говорил паре человек, иногда переводя взор в сторону трупа.
Андрея мы застали там же. Даже хуже — теперь он склонился над телом и мучил несчастного недоучившегося врача какими-то вопросами. Услышав шаги, Смирнов поднял глаза. Уставился на меня недовольно и даже с некоторым испугом, но понял, что я уже не собираюсь падать в обморок, и заговорил (обращался, впрочем, больше к Толе, чем ко мне):
— Тело перемещали. Волоком. Откуда-то оттуда, — кивок в сторону реки. — С какой целью, пока не ясно. Душили, скорее всего, в перчатках.
— Подготовился, — хмыкнул Ткаченко, намекая, видимо, на погоду. В плюс двадцать пять в перчатках никто не ходит.
— Согласен, — кивнул Смирнов. — Только вот… Заказное убийство ребенка? Впервые сталкиваюсь.
Я подала голос:
— Нужно найти место, где его убили.
Мужчины резко замолчали и посмотрели на меня.
— Милая, — с сарказмом выдавил из себя майор, — искать будут менты. А вот, кстати, и они. — Потому что вдалеке раздался вой сирен. — А нам тут больше делать нечего.
— Но как же… — Я растерянно переводила глаза то на врача, то на Андрея, то на Толю, то на густые заросли возле берега реки и больше почему-то ничего не могла сказать.