Ткаченко беспомощно моргал, слушая эту бестактную просьбу, наконец взорвался:
— Я что тебе, мальчик на побегушках?!
— Да нет же, — заотрицал Андрей совершенно спокойно, — какой ты обидчивый, однако. Об Аньке подумай, дуреха приехала сюда жить, а еды не взяла.
— Я на диете, — тут же вставила я свои пять копеек.
— Я бы и сам съездил, да вот желание есть у меня посмотреть на место, где чувак, переодетый призраком, на Аньку напал, а ты, если пойдешь с нами, опять будешь обижаться и бить себя в грудь, вопя, что призраки существуют.
— Призраки существуют!
— Вот видишь. Так что иди, не мешайся.
Толик вздохнул настолько громко, насколько был способен, и действительно ушел. Через пять секунд вернулся, взял со стола смирновские деньги, которые забыл в первый раз, и покинул нас уже надолго.
— Вот что ты за человек, Андрей, — по обычаю завела я шарманку.
— Нормальный я, — был мне ответ.
Мы поднялись в Гербовый зал. Я продемонстрировала, как нашла пустоты в стене.
— Меня ведь не глючит? Звук действительно отличается?
— Да, — глубокомысленно изрек майор, почесывая подбородок и не отрывая внимательного взора от нижней части стены, по которой я стучала. — Но это еще ничего не доказывает, — вздохнув, добавил он неожиданно. Я-то думала, что здесь он точно будет на моей стороне. — Нам нужен вход.
— Вход? — не поняла я.
— Ну да. Ты же видела, как тень скользнула сюда, так? Именно в эту комнату? Так что сами по себе пустоты ничего не доказывают. Доказательство — это рычаг, нажав который, получишь сдвигающуюся часть стены. Или неприметная дверца хотя бы.
— Андрей, — попросила я, — ты не мог бы и сюда пристроить камеру? Входные двери он может миновать, но без этого зала жить у него никак не получается.
— Обижаешь. Думаешь, зачем я сюда явился? — Он достал из кармана два маленьких черных девайса. — И Толяна отправил неспроста. Смотри не проболтайся.
— Господи, опять заговоры… Ты ему не доверяешь, что ли? А речь-то какую толкал в стиле «леди Макбет надоумила супруга»…
— Котелок включай. Если ты какому-то человеку всерьез не доверяешь, никогда нельзя об этом говорить, чтобы он чувствовал себя вольготно и мог допустить ошибку.
— Таким премудростям я еще долго буду учиться.
— А я долго собираюсь жить, так что успеешь. — Смирнов пристроил камеру внутри помещения, над доской. Обернулся ко мне: — Постой-ка… Что ты там говорила насчет «Опять заговоры»? С кем у тебя заговор? И против кого?
Вот я попала… Я ведь уже в следующую секунду поняла, что ляпнула глупость, оттого и постаралась заговорить ему зубы и увести на другую тему. Ан не вышло. Майора так просто не возьмешь.