Эбби почувствовала, как губы невольно расплываются в улыбке после этого откровения, но заставила себя не растянуть их слишком широко. Не время для улыбок.
– Именно поэтому она передо мной извинилась? Она же испекла для меня пирог и принесла мне его с извинениями, а я не поняла, за что.
– Ну, я не советовал ей печь пирог, – сказал Пол. – Но да, я сказал ей, что ведет она себя отвратительно. И ведь на самом деле это было неправильно! Она боялась, что ты станешь дружить с умными ребятами и бросишь ее.
– Я никогда бы этого не сделала, – очень эмоционально прошептала Эбби. У нее было тяжело на сердце от одной мысли, что Касс могла о ней так думать. Эбби до сих пор было трудно принять тот факт, что в конце своей жизни Касс была о ней гораздо худшего мнения.
– Я знаю, – тихо произнес Пол. – И в глубине души она тоже знала. Она просто боялась тебя потерять. Касс знала, что когда-нибудь ты уедешь учиться в колледж, а она…
– Она хотела остаться, – закончила за него фразу Эбби. Касс не хотела уезжать из Кастелла-Рок. Она хотела жить здесь. Она не была одной из тех девочек из маленьких городков, которые лелеют большие мечты о крупных городах. Все ее мечты были связаны с домом. – И она на самом деле осталась здесь навсегда.
– Эбби! – Он повернулся всем корпусом и теперь смотрел ей в лицо, потом положил ладонь ей на щеку и смахнул неожиданно появившуюся слезинку. – Прости. Мы не должны говорить о таких вещах. Это тяжело. В особенности сегодня.
Да, она сегодня похоронила отца. Боже, как она устала! Эбби слегка содрогнулась и выдохнула воздух. Она осознала, что осталась совсем одна, и при этом она чувствовала тепло, исходившее от его руки, когда его пальцы касались ее кожи.
Это было такое приятное ощущение – его кожа касалась ее кожи. Это навеивало воспоминание о чем-то, что она давно потеряла. Пол поднял руку, казалось, что она поднялась сама, будто обладала собственным разумом, и накрыла ее ладонь.
Их глаза встретились, сердце судорожно билось в груди у Эбби, ее душа кричала «Да!», а Пол гладил ей шею большим пальцем и ласково повторял ее имя.
Поцелуй получился легким как перышко. Это был скорее намек, предложение, когда еще остаются сомнения, когда желание сдерживается с силой. И когда ее губы раскрылись под его губами, она почувствовала, как по всему телу разливается жар. Наконец-то эта волна накатила на нее, заслоняя все остальное, пусть и на одно мгновение.
На мгновение в этом мире остались только они двое, и не существовало ничего больше. Он запустил руки ей в волосы, а его губы исследовали ее губы, снова и снова целуя. Она почувствовала на языке вкус его языка – вкус виски и чего-то острого, похожего на специи.