Универсальная сатира Эразма здесь не щадит ни одного звания в роде людском. Глупость царит в народной среде, так Же как и в придворных кругах, где у королей и вельмож не найти и пол-унции здравого смысла (гл. LV). Независимость позиций Эразма, народный 1здравый смысл", которому он всегда остается верен, сказывается также в издевательстве над глупцами собственного гуманистического лагеря, над "двуязычными" и "трехъязычными" педантами, над буквоедами-филологами, грамматиками, раболепствующими перед любым словом древнего автора. Сам Эразм в 1517 году организовал в Лувене "Школу Трех Языков", где впервые изучались, наряду с латинским, греческий и древнееврейский языки, но, энтузиаст изучения древности, он был в то же время врагом сервилизма ревнителей античности как в сфере мысли, так и в стиле [Против них направлен его остроумный и язвительный диалог "Циперонианец" (1528), которым он нажил себе немало врагов]. Заметим заодно, что автор "Домашних бесед" - произведения, по которому, несмотря на преследования церкви, ряд поколений обучался изящной латыни - дал образец ясного, гибкого, легкого стиля, "который нравился всем, а не только ученым", как признается один из противников Эразма [Стиль "Похвального слова" в силу пародийной своей функции не может дать представления об этих достоинствах прозы Эразма. Напыщенность ученых периодов, в изобилии уснащенных цитатами и ссылками, порой совершенно бессмысленными, сочетается с вульгарной развязностью, когда Глупость, срываясь с взятого тона, высказывается откровенно и напрямик, как верно замечает П. К. Губер, автор настоящего перевода. В целом этот стиль прекрасно передает дух "риторов нашего времени" (гл. VI), язык которых служит Мории образцом: сочетание взятой напрокат учености с демагогической грубостью и страстностью проповеди на площади]. В стиле Эразма - дух его этики. И хотя все его произведения написаны по-латыни, слово Эразма больше чем кого-либо из гуманистов оказало влияние на литературную речь новых европейских языков, формировавшихся под влиянием неолатинской литературы. Эразм привил своим стилем вкус к непринужденной "природе" разговорной речи. Он секуляризировал литературный язык и освободил его от педантизма схоластической и церковной элоквенции.
Наибольшей резкости сатира достигает в главах о философах и богословах, иноках и монахах, епископах, кардиналах и первосвященниках (гл. LII-LX), особенно-в колоритных характеристиках богословов и монахов, главных противников Эразма на протяжении всей его деятельности. Нужна была большая смелость, чтобы показать миру "смрадное болото" богословов и гнусные пороки монашеских орденов во всей их красе! Папа Александр VI,-вспоминал впоследствии Эразм, - однажды заметил, что предпочел бы оскорбить самого могущественного монарха, чем задеть эту нищенствующую братию, которая властвовала над умами невежественной толпы. II монахи действительно никогда не могли простить писателю этих страниц "Похвалы Глупости". Монахи были главными вдохновителями гонений против Эразма и его произведений. Они в конце концов добились занесения большой части литературного наследия Эразма в индекс запрещенных церковью книг, а его французский переводчик Беркен несмотря на покровительство короля! - кончил жизнь на костре (в 1529 г.). Популярная у испанцев поговорка гласила: "Кто говорит дурное про Эразма тот либо монах, либо осел".