До того, как меня выкрали из дома джонга, ко мне никогда не обращался никто, за исключением членов моей собственной семьи, а также нескольких верных привилегированных слуг моего отца. Пока мне не исполнится двадцати лет, для меня грешно, а для любого человека — преступно пренебрегать этим древним законом королевских семей Амтор.
— Ты забываешь, — напомнил я ей, — что один мужчина все-таки обращался к тебе в доме твоего отца.
— Один бесстыдный негодяй, — сказала она, — которого следовало казнить за наглость.
— Однако ты не донесла на меня.
— Что сделало меня виноватой не меньше твоего, — ответила она, покраснев. — Это постыдная тайна, которая будет терзать меня до самой смерти.
— Сияющее воспоминание, которое всегда будет питать мои надежды, — сказал я.
— Фальшивые надежды, с которыми тебе лучше всего распроститься. Зачем ты напоминаешь мне об этом дне?! Когда я вспоминаю о нем, я тебя ненавижу. А мне не хочется ненавидеть тебя.
— Это уже кое-что, — заметил я.
— Твоя наглость и твои надежды питаются скудной пищей.
— Ты мне напомнила, что неплохо бы найти какой-нибудь еды и для наших тел.
— В лесу может найтись добыча, — предположила она, указывая на деревья, к которым мы направлялись.
— Посмотрим, — сказал я. — А потом вернемся и поищем неуловимое море.
Венерианский лес — это великолепное зрелище. Сама листва бледна, преимущественно от бледнолиловой до фиолетовой, но стволы деревьев великолепны. Они окрашены в яркие цвета и часто бывают такими блестящими, как будто их отлакировали.
Лес, к которому мы приближались, состоял из совсем небольших деревьев, высотой всего от двух до трех сотен футов, диаметром от двадцати до тридцати футов. Здесь не было колоссов острова Вепайи, которые вздымали вершины на высоту пять тысяч футов и больше, проникая в вечный внутренний облачный слой планеты.
Чаща была освещена таинственным венерианским сиянием, так что, в отличие от земного леса в пасмурный день, здесь отнюдь не было темно или мрачно. Однако в зрелище этом все же было нечто зловещее. Я не могу объяснить, что именно и почему.
— Мне не нравится это место, — сказала Дуари, слегка дрожа. — Здесь нет ни следа зверя, ни птичьего пения.
— Быть может, мы испугали их, — предположил я.
— Не думаю. Больше похоже на то, что в лесу таится что-то другое, испугавшее их.
Я пожал плечами.
— Все равно нам нужна еда, — напомнил я, и мы продолжали углубляться в угрожающий, и в то же время великолепный лес, который напоминал мне прекрасную, но в то же время коварную женщину.
Несколько раз мне казалось, что я вижу намек на движение меж стволов удаленных деревьев, но когда мы подходили ближе, там ничего не было. Так мы продвигались вперед, все глубже и глубже. По мере нашего продвижения чувство неминуемой грозной опасности все нарастало.