Домик от города, по моим представлениям, оказался примерно в восьми-девяти километрах. За прошедшие с момента выхода из города два часа вынужденного изображения балернуна, перескакивающего с кочки на кочку аки ужаленный лебедь, успеваю в кои-то веки собрать мысли в кучку. Помолчать, даже будучи в центре большой компании — весьма полезно, особенно когда сама компания издает звуки более всего напоминающие пыхтение связанного человека, вынужденного жевать кляп из не свежего носка.
Охотничьи угодья Дорасила… Интересно, я когда-нибудь перестану ржать с этого имени? Так… Не отвлекаемся… Угодья, в общем, находились в нескольких сотнях метров от основной дороги. По крайней мере об этом можно было судить по окнам довольно скромного домишки, что манили обманчивым ощущением безопасности и уюта. Других опознавательных знаков, вроде забора, ограды, канавы или хотя бы пограничного столба, я так и не увидел. Была ли тому причиной ночь? Или богатей рассчитывал на то, что в округе и без того его каждая собака знает, а значит и во владения не полезет? Ответа на вопрос я так и не получил.
Реакция «товарищей» на появление огней была весьма… Необычной. Кашик, впервые с момента нашей встречи, начал выдавливать из себя мурлыкающе звуки сотворения магии, хотя и они давались ему с трудом, словно он стеснялся окружающего мира, боялся, что за малейший шорох на него сами духи предков посмотрят косо и неодобрительно. Реймс тоже забубнил какой-то мотив, не слышанный мной ранее, поглаживая обеими руками воздух перед собой. Сишак припал к земле и начал обшаривать окружающее пространство в полуприсяди, широко расставив ноги в стороны и двигаясь боком, словно крабик. Если бы он в этот момент еще и руки в стороны и кверху развел, изображая клешни — сорвал бы я операцию к чертовой матери неконтролируемым диким ором. Эти ребята точно больные… На оба полушария…
Единственным адекватным, что несколько неожиданно, оказался Торкель. Молча указав на тряпки, которые я от самого города пер в руках и уже не раз подумывал выкинуть, здоровяк махнул рукой за собственную спину, дабы я шел переодеваться и оставил им снаряжение под охрану. Зачем такая предосторожность, если мы находимся в нескольких сотнях метрах от людей чисто физически не способных нас разглядеть? Не знаю. В армии не служил, в разведку не ходил, да и о наличии или отсутствии поисковой магии — понятия не имею. Но тут уж мое дело маленькое, вызвался добровольцем — изволь плясать как договаривались.
Процесс смены роли и прикида, по причине царящей на улице ранней весны и около нулевой температуры, оказался весьма проблематичным. Будучи человеком, привыкшим к центральному отоплению и обогревателю, тщетно пытался закутаться в не самые свежие одеяния бродяги, едва ли спасающие от переохлаждения. Торкель же, обернувшись и глядя на самозванного скальда, что уже вовсю отстукивал чечетку зубами — протянул мне бурдюк.