Я виновато посмотрел на женщин и произнёс:
– Так, Мария Петровна. Но таких, как я много. А вот, Вы и ваш муж изобрели лекарство, которое может спасти миллионы жизней. Поэтому ему и вам не место в боевом походе.
– А мне? – спросила и покраснела ещё больше Машенька.
– Мария Аркадьевна, Вам руки целовать надо за то, что Вы, дочь генерала, извините, за простыми солдатами горшки выносили. Но в боевой поход?! Нет! Там Вам не место! Женщинам, вообще, не место на войне, – выпалил я и, кажется, покраснел.
– Таких, как Вы, Тимофей Васильевич, очень мало. Вряд ли найдется в истории ещё один казак, который достиг таких высот к вашим годам. Да и… - Марфа оборвала себя, но многозначительно посмотрела на меня. – Что Вы надумали? Рассказывайте.
– Больше надеюсь, что смогу договориться с генералом Ренненкампфом. Про него говорят, Драгомиров сказал: «Ну, этого затереть не смогут. Из него выйдет большой полководец. Люди, подобные ему, оцениваются только во время войны». Думаю, именно ему поручат возглавить рейд отряда, – я обвел глазами окружающих. – Попробую его уговорить о своём нахождении в войсках.
– Обо мне не забудьте, – утвердительно произнёс Бутягин.
Ещё пять минут переговоров привёл к тому, что я был вынужден дать слово титулярному советнику, походатайствовать ещё и перед Павлом Карловичем о его включении в лазарет или перевязочный пункт отряда. Потом супруги Бутягиных покинули комнату, уйдя на обход больных, и я остался наедине с Машенькой первый раз за девятнадцать дней осады города.
– Мария Аркадьевна, как Вы себя чувствуете? – не зная, что сказать, ляпнул я.
– А Вы это хотели спросить, Тимофей Васильевич? – покраснев, вопросом на вопрос ответила Беневская.
– Если честно, то нет.
«Да что я мямлю, как институтка, – подумал я про себя. – Если взять обе жизни, то мне уже за шестьдесят, а веду себя хуже юнца шестнадцатилетнего».
– Я хотел спросить, почему Вы избегаете меня после тех событий и моих слов в храме? Я готов повторить, что люблю Вас, Машенька! – выпалил я.
Беневская запылала маковым цветом.
– Тимофей Васильевич, – девушка сделала паузу, её щёки просто пылали. – Тимофей! Я пока не разобралась в своих чувствах. Я не знаю, что Вам сказать.
– Обычно говорят, давай останемся друзьями, – мрачно произнёс я.
– Нет, Тимофей! Это не так! Просто, Вы сильно торопитесь, – опустив глаза, тихо произнесла Машенька. – Я хотела бы, что бы Вы стали для меня больше, чем друг.
Я смотрел на смущённую девушку с опущенной головой, и мне хотелось сжать её в своих объятиях, покрывая это милое лицо поцелуями. Сдержался, признаться чудом.