Но было что-то другое.
Оно сидело прямо перед ним, чуть выше кучи угля — там, где сходились стены, — и наблюдало за ним, прикрыв глаза.
Александр был совершенно в этом уверен, как был уверен и в том, что, если существо поднимет веки, он увидит пару желтоватых глаз, и их пронизывающий взгляд внушит ему страх и отвращение гораздо большее, чем слизняки. И в этом чувстве уже не было ничего иррационального.
Он услышал тихие звуки в углу и машинально отметил: так щелкает клюв. Его рука замерла в воздухе, уже коснувшись свечи; все движения сковало. Разум работал сам по себе. Разум сказал: перед тобой умное, коварное и опасное существо, которого ты всегда избегал и в чей капкан в конце концов попал.
— Не трогай свечу, — сказали из угла. Голос был тонкий и скрипучий, громче писка комара и куда более противный: ре диез, сыгранное на первой струне скрипки, к которой никто не прикасался лет пятьсот.
— Не пытайся зажечь спичку. Я не выношу запах серы и фосфора. Если ты это сделаешь, — две точки вспыхнули и тут же погасли, — пожалеешь. Тебе страшно?
— Страшно, — у Александра пересохло в горле. — Пожалуйста, оставайся в углу, не ползи сюда. Я не буду зажигать спичку.
— Мне стоит лишь захотеть, и я тебя парализую. Если я тебя укушу, ты превратишься в живую мумию. Я могу обездвижить тебя своими соками, сковать, сделать из тебя пустой кокон, высушить тебя, как муху. Я могу тебя загипнотизировать. Я могу такое, что даже не могу тебе описать.
— Я знаю. Не делай этого, пожалуйста, пожалуйста! Закрой глаза и не смотри на меня. У меня порок сердца.
— Я паук. Знаешь, что это значит?
— Разум и лапы, аналитический разум и проворные лапы. Ты знаешь и можешь все. Ты везде, где темно: на чердаке в углу, за платяным шкафом, в футляре от скрипки и под кроватью. Даже если я тебя не вижу, я знаю, что ты где-то рядом и следишь за мной. Почему?
— Потому что я тебя люблю, — Паук издал нечто похожее на смешок, — и буду тебе верен до самой смерти. До твоей смерти, конечно. Но ты брезгуешь мной и боишься встретить меня даже во сне. Ты выбираешь только те сны, в которых меня нет. Каждый вечер перед сном ты тайно ото всех крестишься, потому что знаешь: я не могу пройти мимо креста, не стянув паутиной четыре его оконечности. Это долго и унизительно. Ты хочешь перехитрить меня, Паука, а я ведь так тебя люблю. Жалкий, любимый мой подлый мальчишка! Любимый коварный малыш, который отрывает лапки мухам и прокалывает им брюшки булавками, и нагревает булавки на огне, и хоронит мух в спичечных коробках, и играет над их могилками этюды на скрипке!