Социальная вовлеченность: 138 баллов.
59:38.
138 баллов социалки!? Недурно я устроился. Внимательнее изучаю обстановку. На столе в рамке стоит фотография, где… надо понимать, мы с Лесей. Только повзрослевшие. Я подскакиваю и лихорадочно ищу зеркало. Вот оно, за полкой. Подхожу и таращусь на своё отражение. Сколько мне лет? Ищу на стене календарь, пусто. Замечаю на столе смартфон. Тонкий и прозрачный. Беру в руку, он тут же включается. Непонятный интерфейс. Замечаю на безымянном пальце кольцо.
— Где тут календарь? — бормочу себе под нос.
Неожиданно он всплывает на весь экран. Зашибись. 11 июня 2029 года.
— Личный профиль, — говорю я в надежде, что смартфон недалёкого будущего хранит ещё больше информации о хозяине, чем модели моего настоящего.
Но ничего не происходит. Хотя нет — открывается дверь. В кабинет заглядывает Леся. Её двадцативосьмилетнее воплощение. Она уже не так свежа, как в восемнадцать, но по-прежнему красива. Поменяла цвет волос — теперь блондинка. И вместо косой чёлки прямой пробор. Зелёный нимб светится над головой.
— Услышала твой голос, — говорит она. — Ты закончил работать?
Смотрю в сторону стола, будто ожидая, что в кресле появится боженька с объяснениями.
— На сегодня — да, — отвечаю Лесе.
— Тогда поехали пораньше. А то там какой-то тип пришёл, очень рвётся встретиться, — говорит Леся и проходит в кабинет.
На ней вечернее платье и туфли на шпильках. Она выше меня на пару сантиметров.
— Что за тип? — спрашиваю я.
— Не знаю. Может, охотник за живым автографом или селфи. — Она поправляет колье перед зеркалом. — Но Альберт не пустил его. По-моему, они до сих пор спорят.
— Мне надо поговорить с этим человеком, — заявляю я. — Пусть войдёт.
Леся одаривает меня удивлённым взглядом, но не спорит. Это хорошо. Значит, я в доме хозяин. Она уходит, а я боюсь выйти из кабинета и увидеть полную реконструкцию моего вероятного будущего. Но ведь я здесь именно за этим.
Выхожу в коридор. Хоромы не уступают обиталищу Папкиного бизнесмена, а то и превосходят. Дерево, мрамор, картины. Куча дверей, устланная красным ковром лестница вниз. Где-то вдалеке слышу детский плач. Прохожу дальше по коридору к крайней двери. Открываю. Над детской кроваткой стоит немолодая женщина с зелёным нимбом и что-то нашёптывает лежащему там младенцу. Видит меня и становится, как солдат по стойке «Смирно!».
— Ой, Валентин Степанович, — бормочет она. — Вы меня напугали.
Кто ещё кого напугал.
— Стёпка только проснулся, — докладывает женщина. — Спали мы хорошо, покушали.
Информативно. Киваю и оторопело закрываю дверь. Руки трясутся, как у не похмелившегося алкаша.