Договор о присоединении был заключен сразу, после чего Рената и две студентки-врачихи приступили к осмотру больных. Одну девушку пришлось взять обратно для стационарного лечения – у нее была сломана рука. Гипс ей наложили сразу, но решили, что вряд ли там о ней будут заботиться – она уже год была вдовою, и, так как у нее не было детей, ее никто не брал замуж. Звали ее Хови («горлица»).
Рената настояла на том, чтобы на нашу пациентку надели специально привезенную безрукавку, как она ни сопротивлялась. Для того, чтобы ее рука с гипсом туда прошла, отверстие для левой руки сделали пошире. Когда лодка полетела обратно, она сначала заверещала, но потом, судя по выражению ее лица, ей это начало страшно нравиться, а еще ей, увы, понравился я. И самое смешное, что меня от ее поползновений (томные взгляды, «нечаянное» оголение действительно красивой груди через прорезь для руки, «случайные» прикосновения) защищала Сара, после первых же инцидентов усевшаяся между нами и бросавшая на вдовушку злые взгляды.
До Оленьего острова оставалось не более трех километров, когда перед нами возник новый сгусток мглы, подобный тому, что мы видели уже не раз. Хови завизжала, и Сара начала ей втолковывать, что бояться нечего. Интересно, что язык в Гаркине довольно сильно отличался от языка мивоков района Золотых ворот, так что понимала ее Хови не сразу.
На этот раз мгла не рассеялась, а стала на секунду серебряной и затем ушла ярким лучом в небо.
– Она с нами прощается, – сказал Витя Степанов, старший команды на лодке.
А там, где она только что была, мы увидели два корабля – один огромный, другой немного поменьше. Первый был под советским военно-морским флагом, и на борту его виднелась надпись: «Владимир Колечицкий». В полукилометре от него мы увидели ржавый пароход под Андреевским флагом и с надписью славянской вязью – «Москва».
– Ну ни фига себе, – сказал Витя. – Что делать-то будем, Лёх?
– Свяжись по радио с нашими, и пойдем к танкеру.
По радио нам ответили, что «Астрахань» скоро будет. Сами же мы пристали к танкеру, и я поднялся на борт.
В меня уперлись несколько стволов, а подошедший лейтенант подозрительно посмотрел и сказал:
– Кто такой?
– Алексей Алексеев, Русская Америка.
– Какая такая Америка??
Тут я не выдержал, и решил сразу взять быка за рога:
– А ты что, сам ни хрена не видишь?
– А что я, собственно, должен видеть? – немного растерянно ответил он мне.
– Ты где был только что?
– Не твоё дело! – похоже, лейтенант уже начинал заводиться.
– Даже если не моё дело, то прикинь – место, где ты был, выглядело так, как сейчас, или все было немного по-другому?