По заверениям Хуана, залив весьма глубок, и к причалам беспрепятственно подходят галеоны с осадкой до одиннадцати вар, или примерно девяти метров. Это же подтверждали и найденные нами лоции Санта-Лусии. Тем не менее, мы решили пока не дразнить судьбу и не подходить к пустому пирсу – а вдруг это не понравится местному начальству? Вместо этого, мы остановились метрах в пятидесяти от берега.
За полчаса до этого, мы с Лизой переоделись в сшитую специально для этих событий одежду. Необходимость последнего была обусловлена словами Хуана, который деликатно дал нам понять, что в Испании встречают не только по титулам, но и по одежке. Он тогда добавил:
– Досточтимые доны, так не только в Испании, но и во многих других странах – и у голландцев, и у жителей стран Италии, и у еретиков-немцев, и даже у шведов и этих исчадий ада-англичан. Наверное, ваша Россия находится так далеко, что вам неизвестна европейская мода.
Пришлось поискать книгу про средневековую одежду. После длительных поисков, Леха Иванов показал мне портрет испанского короля Филиппа II, умершего всего лишь год назад. Монарх был изображен в черном одеянии с кружевным воротничком и кружевными же манжетами. В описании было отмечено, что черные ткани были весьма дороги – ведь на них уходило много краски. Чего-чего, а черной ткани у нас было более чем достаточно, даже занавески у нас были из черного шелка. Кружева мы нашли не сразу, но на «Святой Елене» оказался ящик, полный кружевных трусиков из дешевой синтетики. Так что мне и моим заместителям-мужчинам (испанцы не могли представить себе женщин-дипломатов, так что, по крайней мере, все «официальные лица» были мужиками) сшили шелковые кафтаны и шелковые панталоны с воротниками и манжетами из женских трусиков; моя Лиза удостоилась нескольких платьев по образцу женских портретов Веласкеса, разве что не столь тяжеловесных. Хуан, увидев нас в новом одеянии, благоговейно изрек, что такой роскоши иначе, как при королевском дворе в Мадриде, или, в крайней случае, вице-королевском, в Мехико, нигде не увидишь.
Письма от «дона Ладимиро, князя Россовского и Русско-Американского», свидетельствовали, что податель сих – Aleceo Alecseyev, Principe de Nicolayevca – Алесео Алексеев, князь Николаевки собственной персоной. Мэр города, конечно дворянин, но по сравнению с ним я практически небожитель, человек, стоящий на две, а то и три ступеньки выше его по социальной лестнице. Конечно, он не знал, что Николаевка состоит всего из десятка домов и пристани, да и Хуану мы этого не говорили, чтобы не ронять свой авторитет в его глазах – он даже не подозревал, что так именуется поселение на Оленьем острове. А Лиза моя в одночасье оказалась княгиней – по-испански «princesa», над чем она все время потешалась.