И она сказала что-то на науатле, после чего подняла небольшую досочку над головой.
Та молниеносно выхватила небольшой нож из-за пояса и бросила его в досочку, расщепив ее надвое. Местли отдала нож жабе.
– Ее зовут Тепин, «малышка». Она будет тебя охранять. Не советую тебе даже пытаться бежать. А теперь мы тебя помоем.
Они развязали мои полностью затекшие руки, взяли ведро – вода, к моему удивлению, оказалась прохладной, но не холодной, и омовение было вполне приятным – и начали меня мыть, смешивая воду с каким-то порошком, отчего у них в руках появлялась пена вроде мыльной. Я пытался было возразить, когда они добрались до причинного места, но, увы, все три только засмеялись, а Тепин впервые за все время даже немного улыбнулась.
Потом меня затащили через узкий ход в соседнее помещение, которое оказалось чем-то вроде сауны. Все три моих церберши, оголившись, сели вместе со мной на каменную скамейку. Вошла Тепин с вениками из травы и начала нас истязать. Должен сказать, что при виде трех граций во мне, против моей воли, взыграло некоторое желание, что было, увы, заметно, но вид голой Тепин полностью его перечеркнул. Хотя телу было приятно – стегала она так, как надо.
Затем меня вновь долго и упорно мыли, после чего отвели в комнату, где стояли кровать и стол с табуретками. Меня усадили на одну из них и накормили тертыми бобами, а также чем-то, завернутым в кукурузные листья, в котором я с удивлением узнал некий предок известных любому путешественнику по Мексике тамале. Запивал я все это какой-то кисло-сладкой алкогольной жидкостью.
– Пульке, – сказала Местли.
Про него я только слышал, но никогда не пробовал – это было пиво из агавы. Именно из него делают мескаль и текилу – для последней необходима голубая агава из региона города Текилы, и, понятно, она должна быть произведена именно там. Впрочем, изобретут и то, и другое еще нескоро. Само пульке мне сначала не понравилось, потом я вдруг понял, что оно очень даже недурственно, а я уже пьян.
После обеда, мне показали, где туалет типа сортир (в небольшом закутке, и с настоящей дверью – ацтеки и прочие местные народы очень ценили гигиену и чистоту, чем выгодно отличались от испанцев). Еще мне поставили большой кувшин с водой, положили меня на кровать – испанскую, и хоть тюфяк был соломенным, но на нем лежало что-то типа простыни из сплетенных стеблей тростника.
– Видишь, русо, мы с тобой очень неплохо обходимся. Твоя очередь сделать и нам приятное. Иначе ты окажешься там, где ты уже был.
И вдруг она перевернула меня на спину и уселась на меня в позе всадницы – и мне ничего не осталось, как подчиниться. Не скажу, чтобы это не было физически приятно – но я никак не хотел изменять Лизе, а тот факт, что у меня не было выбора, ничуть не помог загладить внезапно возникшее чувство вины. А девушка оказалась изобретательной – и я волей-неволей сделал все, чтобы ее удовлетворить.