– И даже не проси – вижу, что запала на тебя, но не отпущу. Ты вообще кобель, с Эсмеральдой шашни завел, пока у тебя дома беременная жена.
Я побледнел, она же добавила:
– Приходила она ко мне на предмет предохранения от беременности – умная девушка, ничего не скажешь, как это она сообразила, что нужно ко мне… А с кем она, догадаться было не сложно. Зла на тебя не хватает.
Я стал протестовать, что, дескать, «не виноватая я, она сама ко мне пришла», но Рената отрубила:
– Ну и даже если. А о жене ты не подумал? Так что ты самый натуральный кобель. И Марию ты не получишь.
– Рената, а с чего ты взяла? Негритянки – вообще не мое.
– «Твоё» должна быть всего лишь одна твоя жена. Тем более, а что если и эта окажется вдруг у тебя в постели, а ты не найдешь в себе сил ей отказать? Пошел отсюда.
На следующее утро, когда мы приготовились покинуть сей прекрасный залив, к «Победе» подошёл баркас.
По шторм-трапу на борт поднялись сеньор де Бриту, несколько солдат, и незнакомый мне пожилой человек, похожий на двуногую свинью, с обширной лысиной, весьма неприятным лицом, и пузом, под которым он вряд ли мог когда-либо видеть свое хозяйство.
– Сеньор де Бриту, добро пожаловать на борт «Победы»! Мы хотели перед уходом еще раз засвидетельствовать свое почтение, но вы прибыли на борт нашего корабля до того, как мы успели это сделать. Позвольте показать вам корабль.
– Сеньор князь, мне это без надобности. А вот рассказывают, что видели, что одна из рабынь сеньора Амаду – и он показал на пузана – была замечена на вашей шлюпке при погрузке фруктов.
– Сеньор губернатор, мы не заинтересованы в рабах, и не стали бы их похищать таким образом, тем более, если учесть, насколько они у вас дёшевы.
– Сеньор князь, если эта девушка у вас, отдайте ее немедленно!
– Сеньор губернатор, если бы она даже и была у нас, в Русской Америке запрещено рабство, и она сразу же стала бы свободной. Но если этот ваш Амаду – я умышленно не сказал «сеньор» – хочет, мы выплатим ее стоимость, с условием, что она с этого момента будет считаться свободной, и он подпишет соответствующую бумагу. И никто не покусится на ее свободу, где бы она ни находилась.
– Думаю, сеньор князь, что это весьма щедрое предложение – если, конечно, вы ее и правда не крали.
Амаду вдруг сказал скрипучим гнусавым голосом:
– Двадцать реалов.
– Я знаю, что даже взрослые здоровые мужчины стоят не более десяти реалов, – сказал я. Кое-кто из моих купцов задал вчера и этот вопрос, просто для интересу. – Но ладно, вот двадцать – и я отсчитал четыре монеты по пять реалов. Он попытался выхватить их у меня из рук, но я сказал: