– А как?
– Мол, мы же вас предупреждали – а на нас все равно напали ваши корабли. Ну и все как раньше, только добавим ещё и передачу России Выборга и Нарвы с окрестностями. Ну и все к востоку от них, а также, понятно, Гогланда и всех островов к востоку от него. Ревель, боюсь, нам не удержать – далековато будет. И, что немаловажно, потребуем ежегодную контрибуцию зерном – начиная с этого года.
– Знаешь, и Нарву с Выборгом не удержишь – как? Какими силами?
– Сообразим.
– Ладно, как знаешь.
На закате, мы бросили якорь недалеко у острова Ульфсё, по эстонски Аэгна, и засели за искомое письмо, сделав его немного вежливее, чем пресловутое письмо запорожцев (сочиненное, по видимости, не самими запорожцами, а фальсификаторами истории в девятнадцатом веке, но все равно смешное). И деликатно добавили, что если эти условия не будут вовремя приняты, следующие будут еще менее выгодными для шведов, да и за сохранность их городов и кораблей ответственности нести не будем.
Кроме того, нужно было сформулировать требования к местным властям. Узнав про Ревель, он же Таллин, почти все выходцы из послесоветской России дружно расхохотались, после чего полились рекою анекдоты про горячих эстонских парней. Я хохотал вместе со всеми, потом напомнил, что эстонцы в теперешней Эстляндии не более чем бессловесное быдло – всем заправляют немцы и шведы. И попросил отнестись к этому делу серьезно.
После длительного обсуждения, Саша резюмировал так:
– До нашего особого распоряжения ни один корабль не будет делать никаких телодвижений, по которым можно было бы даже заподозрить, что он собирается покинуть гавань. Контрибуция – денежная, плюс все имеющееся в наличии зерно и другой провиант, кроме минимума, необходимого для поддержания жизни в городе до лета следующего года. Всех русских пленников – а такие здесь точно будут – выпустить из застенков. Кстати, неплохо бы посмотреть, кто у них здесь еще сидит по тюрьмам.
– Посмотрим, но ты не отвлекайся.
– Ага, что пардон, то пардон. Далее. Все оставшиеся после показательной порки военные корабли наши. Купеческие корабли конфисковать не будем, но десять процентов заявленной стоимости груза пойдут в наш карман, плюс у нас будет полное право выкупить у них оставшуюся часть по той же самой заявленной стоимости. И буде что окажется незадекларированным – конфискуется весь груз. А лоции и другие документы передаются нам, для копирования, и после возвращаются, если мы их не решим засекретить.
Резолюцию приняли единогласно. И, как только начало светать, мы пошли к хорошо уже различимым башням замка на небольшом холме. В порту стояли шесть явно военных кораблей – и с десяток купеческих. Три военных корабля выглядели постарше других.