А пока у меня появилась возможность осмотреть город, который для моих предков так и остался российской столицей. Меня поразили огромные просторы города – величественная Нева, площади, дворцы, храмы. И, конечно, Невский проспект.
Лена взяла меня в оборот, и каждый день поручала меня новой подруге, которая, так сказать, по совместительству служила моим гидом. Дамы старались всячески меня занять – кто водил в музеи, кто в театр, кто возил в Царское Село и Павловск… Все, как на подбор, были красавицы, хорошо образованные, интересные, и мне понравилась каждая из них, а две или три – особенно. Но лучше бы меня познакомили с одной – новое знакомство, а то и два, в течение дня не давали мне возможности сблизиться с кем-либо из них.
Но все равно – стоять рядом с прекрасной женщиной на берегу величественной Невы, да еще и в белую ночь – а мы приехали к самому концу сезона этих знаменитых ночей – или, чуть позже, «глядя на луч пурпурного заката», было просто наслаждением. Когда-то давно я успел побывать в Хельсинки. Там белая ночь была не более, чем курьезом – я специально выходил в час ночи на улицу, чтобы почитать книжку на лавочке. Здесь же, в сочетании с просторами Невы и необыкновенной архитектурой города, это напоминало сказку.
А дней через десять, Володя мне сказал:
– Завтра отправляемся. Так что пакуй вещи.
– А куда мы пойдем?
– Ладно, так и быть, открою тебе нашу «страшную тайну». Путь наш лежит на Валаам и в Кижи. Будет первый прогон «Форт-Росса» по будущему туристическому маршруту. Через три дня вернемся в Питер, и тогда сгоняем в Москву.
– Так я и Питер еще толком не посмотрел…
– Успеешь. Ты же еще приедешь на нашу свадьбу.
На корабле нас уже ждали несколько друзей Володи – по военной выправке было легко понять, что все мужчины – офицеры, хотя только один из них все еще находился в строю. Большинство же или были Володиными партнерами, или работали у него, или занимались самостоятельным бизнесом. Все, кроме одного.
Отец Николай Кремер тоже был когда-то офицером. Его предки жили в местечке Долгиново в Белоруссии. В 1942 году латышские каратели уничтожили почти все еврейское население Долгинова и окрестных деревень. Лишь двести семьдесят человек – женщины, дети, и старики – смогли уйти к партизанам; из них, политрук Николай Киселев вывел двести восемнадцать человек через линию фронта к своим. Одной из спасенных им девушек была Фрида, которой суждено было стать матерью будущего священника.
А в это время, его отец, Михаил Кремер, воевал в артиллерии. Михаил сражался с первого дня, и чудом избежал смерти под Смоленском – его, тяжело раненого, эвакуировали в тыл за день до образования Вяземского котла. Потом ему «везло» и дальше – долгое отступление к Сталинграду, разгром под Харьковым в 1943 году, Курская дуга… И, наконец, освобождение Белоруссии в сорок четвертом. Там он и узнал о трагедии родного Долгинова. В 1945 году он случайно познакомился с Фридой и узнал от нее, что его семья была уничтожена еще в 1942 году. Они с Фридой поженились, и последним ребенком из семи – единственным мальчиком – стал Николай, названный в честь Николая Киселева.