Николай отказался идти по проторенной еврейской стезе: «институт – врач, экономист или юрист». Вместо этого он решил, что коль его предков спас политрук Киселев, то именно для него было сказано: «Есть такая профессия – Родину защищать». Он пошел в военное училище, и вскоре судьба закрутила-завертела его, бросая из одной горячей точки в другую.
Володя мне рассказал, что отец Николай – тогда еще просто Коля – успел побывать в Африке в 70-е, и провел достаточно долгое время в Афганистане в 80-х. Но сам он весьма неохотно рассказывал про то, что ему довелось пережить, кроме одного эпизода. Как-то раз, едва уцелев во время одной из командировок, он пошел в храм и попросил батюшку крестить его. Сделано это было тайно, но где-то в середине 80-х замполит увидел на нем крестик и потребовал его снять, обвинив майора Кремера в «мракобесии». Тот вспылил, высказал замполиту все, что он о нем думал, после чего ему было предложено подать рапорт на увольнение.
Он ушел из армии и пошел в семинарию, которую закончил два года назад и получил назначение настоятелем небольшого храма под Москвой. А матушка его была – традиционно для еврейки – врачом. Но таким, что к ней ездили пациенты из самой Москвы. Зато она, по рассказам Володи, могла в любой момент, даже ночью, зимой, уехать к больному. Своей машины у них не было, и она или ехала к страждущему на велосипеде – в дождь, снег, слякоть – или ее с удовольствием подвозил кто-нибудь из соседей.
Узнав, что я крещеный и православный с рождения, но в церковь хожу редко, и практически не соблюдаю постов, отец Николай посоветовал мне исповедоваться «когда будешь готов». Я подумал, что готов буду еще не скоро, и потому согласился с предложением батюшки с легким сердцем. Интересно, что одно из помещений «Форт-Росса» было переделано в церковь – Володя, в отличие от меня, намного более серьезно относился к вере.
– Думаю, что во время круизов желающих помолиться будет мало, но вдруг? А может, кто-нибудь захочет на борту свадьбу сыграть, – сказал он мне в ответ на высказанные мною сомнения в необходимости храма на борту судна.
Примерно половина ребят были с женами либо подругами, а отец Николай и еще двое – еще и с детьми. Команда состояла из бывших военных моряков, и, кроме них, на корабле были поварихи, горничные, и даже судовой врач. Места было много – из шестидесяти пассажирских кают были заняты девятнадцать.
Вечером, «Форт-Росс» отчалил и ушел вверх по течению Невы. Помню, как мы проходили мимо Шлиссельбурга – бывшей новгородской крепости Орешек. В лучах заката, крепость осталась за кормой нашего корабля. Я отснял ее во всех подробностях, вспомнив, что Шлиссельбург долго служил чем-то вроде Бастилии – тюрьмой для особо важных преступников. Здесь трагически погиб свергнутый император Иоанн Антонович – «железная маска» русской истории. Мне стало зябко – над Ладожским озером дул довольно сильный ветер – и я отправился в пока еще безымянный бар, где и просидел со своими новыми друзьями до рассвета, празднуя начало нашего путешествия.