Мне уже разрешали вставать с кровати, и я часами наблюдал за тем, как кипит работа в Николаевке. Кроме того, матушка Ольга разрешила мне встречаться с Сарой, ведь мы оба выздоравливали от одной разновидности гриппа. Половину времени я учил ее русскому, а половину она меня мивокскому, как могла. Мы даже начали составлять некое подобие грамматики языка.
Шестнадцатого мая мне объявили, что у меня кончился кашель, и я уже не был заразен. После обеда я наконец-то смог вернуться в нашу каюту. Должен сказать, что встреча наша с Лизой была весьма бурной, и поговорили мы только за ужином. Я, конечно, рассказал ей про галлюцинацию, думал, обрадуется, ведь это доказывает, что я без неё даже при высокой температуре жить не могу, а она почему-то задумалась и погрустнела.
И, чтобы хоть как-то развеселить ее, я вспомнил, что на острове цветы, как в будущем споёт Высоцкий, «необычайной красоты». На следующее утро, когда Лиза уехала проведать последних пациентов в Лиличике, я упросил-таки матушку Ольгу разрешить мне прогулку на берег – «только без физических нагрузок», сказала она строго.
Лучшие цветы, как я помнил, росли сверху, на Горе Колибри. И я направился туда по тропинке, протоптанной с тех пор, как там появился наблюдательный пост.
День был изумительный – ярко светило солнце, пели птицы, то и дело пробегали олени (ведь охота на них еще не началась). Залив был не свинцово-серым, каким я его запомнил с детства, а ярко-синим, и над ним кружили пеликаны, бакланы, морские орлы… Пару раз я останавливался полакомиться ежевикой – все-таки она здесь действительно необыкновенно вкусна.
И вот я набрел на цветы. Вспомнив, что мне говорила Лена, когда я купил для очередной ее подруги желтых роз – что желтый цвет считается символом печали – я нарвал красных, белых и синих цветов, как раз под цвета российского флага.
– Лех, ты что там как не родной? Заходи! – со смехом окликнул меня старшина Иванов, которому сегодня довелось командовать постом.
Я подошел. Мне протянули бутерброд:
– Угощайся!
Я взял его и в свою очередь поделился ежевикой, собранной мною в корзиночку.
– Ну и как тут у вас?
– Да все как обычно. Скучно, ничего не происходит. Взгляни сам!
Я и посмотрел. Вон красные пятна Лиличика, хотя людей с такого расстояния не было видно даже через подзорную трубу. Вон Россовский полуостров… Интересно, когда мы предпримем еще одну попытку установить контакт с тамошними индейцами? А с той стороны – Восточный Залив, и та часть берега, где в моем будущем находились Окленд и Беркли. И, наконец, мыс Алексеева и то, что осталось от Хичилика.