Мысли его сразу отойдут от таких незначительных событий детства: ведь он был ребенок. Он будет думать, что же было потом — более важное и серьезное в его жизни, — как же все стало дальше.
Может быть, не надо любить?
Наконец, он уже так задумывается, что и не будет знать, с чего же, собственно, все началось. Почему он сейчас об этом думает?
И вспомнит только, когда взглянет на клетчатый кусочек бумаги в руке. Вот с чего все началось. С этой бумажки.
7
Мама по-прежнему посылает меня в магазины, но начинает за это платить мне деньги. А деньги мне нужны, и теперь все больше, и вот мы договариваемся, я помню, что за каждую покупку мама будет давать мне столько копеек, сколько рублей я истрачу, а за каждую очищенную картошку 2 копейки, за подметенный пол, кажется, 10 копеек, за пыль с туалета 15 копеек, — я завожу тогда ПРИХОДНЫЙ ЛИСТ, я расчерчиваю там несколько граф (ЧИСЛО — ПРИХОД, ЧИСЛО — ПРИХОД, ИТОГО) и после каждого «итого» мать выплачивает мне «зарплату» и подписывается. Это, конечно, все очень интересно и хорошо, но денег мне всегда почему-то оказывается мало.
Так длится полгода, а потом я начинаю подделывать свои расчеты, и приписки мои становятся такими бессовестными, что мать сердится, а я становлюсь безработным. Вернее, я по-прежнему хожу в магазин и чищу картошку, но она не дает уже мне за это никаких денег — разве что даст иногда «на кино», «на мороженое»… Я уже учился в шестом классе. Меня все больше занимали мои собственные дела. Когда я шел по улице, я не думал о том, что в моей руке, например, сетка с хлебом или банка со сметаной. Я видел широкое море перед собою.
Вода поднимается к небу. В синем тумане не различить горизонта. Волны круглые и блестящие. Волны и туман режет быстроходный катер. У него есть рыдан, а еще — рубка со стеклами и флаг на носу. Я сижу за рулем. Рядом со мною автоматическая скорострельная пушка. Я гляжу в перископ, и крутая пена разваливается справа и слева.
Вот даль уже чуть-чуть проясняется. Там противник — миноносец. Огонь! Огонь! Там два миноносца! Три миноносца и один крейсер, — огонь! А сверху прямо на меня заходят пикирующие бомбардировщики — бах-х! — я стреляю. Снаряды у меня особые. Они летят вверх и вниз. Они сами поворачивают, чтобы попасть прямо в цель. Достаточно попасть одному снаряду, и корабль тонет. Бомбы рвутся вокруг меня. Огонь! Я кручу штурвал направо-налево, и крутая пена падает кольцами по сторонам. Я командир!.. Разве режет мне пальцы тонкая сетка? Нет, это я крепко сжимаю ручки пулемета. Разве сметана пролилась и течет из наклоненной банки? Это пробило маслопровод — упругой струей льется масло.