Они шли по бесконечным извилистым коридорам, и звуки шагов глухо раздавались в замкнутом пространстве. Из стен по-прежнему сочилась вода, откуда-то доносился неприятный скрежет…
Вдруг что-то хлопнуло, и неожиданно резкая струя воздуха задула пламя факела в руках Жана. Завизжала Кристина, какой-то непонятный всхлип вырвался из груди «недоразвитого ребенка» Поля.
— Спокойно, спокойно, это, видимо, открылось вентиляционное отверстие! — крикнул Дюбуа.
Послышалось чирканье спички — хозяин факела пытался зажечь огонь. Но раньше, чем факел вспыхнул снова, подземелье осветилось слабым светом — миссис Саймон держала в руках карманный фонарь. Жаклин порадовалась предусмотрительности пожилой леди. Желтое пятно осветило по очереди лица присутствующих, которых отразилась многообразная гамма чувств — от любопытства и растерянности до неподдельного ужаса.
Луч фонаря скользнул по стене, и тут уже закричали все: на стене вверх ногами висело человеческое тело в каких-то лохмотьях. Вместо лица у висящего было сплошное кровавое месиво. Вдруг тело шевельнулось, и костлявая рука с подрагивающими скрюченными пальцами потянулась к экскурсантам.
Они замерли от ужаса, но тут раздался спокойный голос Жана Дюбуа:
— Вот так барон Рутенберг в основном содержал своих пленников. Без воды и еды они висели так несколько дней, а иногда и недель, пока не испускали дух.
Обычно он подвешивал тех, кого основательно истерзал, и дополнительные пытки не могли удовлетворить его кровожадность, поскольку несчастные уже не реагировали на боль.
Присутствующие прижались к противоположной стене и не могли вымолвить ни слова. Жаклин ощутила какой-то запах, природу которого она не могла определить. Взяв себя в руки, она спросила:
— Как вы это делаете, мсье?
Дюбуа рассмеялся:
— В каждой фирме есть свои секреты. Но не беспокойтесь, живых людей мы не пытаем.
— Будем надеяться, — пробормотала миссис Саймон и подошла к телу, освещая его фонариком.
Все опять замерли. Она осторожно дотронулась до руки висящего и отпрянула, выронив фонарь, потому что в этот момент отчетливо раздался стон.
— Руками не трогать, — вновь засмеялся Дюбуа, но в его голосе послышались какие-то зловещие нотки. Пойдемте, дамы и господа. Мы не прошли еще и четверти пути.
Жаклин вдруг почувствовала, что у нее кружится голова. Звуки приобрели какую-то странную яркость, как будто кто-то вынул пробки из ушей. Очертания же, напротив, стали размываться, тускнеть и сливаться в причудливые линии. Тело приобретало незнакомую легкость. «Какое-то наркотическое вещество…» — подумала она, но эта мысль тут же потерялась.