Жаклин огляделась в поисках какого-нибудь предмета, с помощью которого можно было бы подобраться к окну. Около стен валялись какие-то ржавые железяки, напоминающие древние сельскохозяйственные орудия. Она попыталась приподнять одну из железяк, но это оказалось ей не по силам: железо намертво вросло в землю. Впрочем, в углу своей «камеры» она обнаружила нечто более или менее стоящее. Это была тачка — такая же проржавевшая, как и вся здешняя утварь, но ее, по крайней мере, удалось сдвинуть с места. Девушка подтащила тачку к окну и перевернула. Получилась достаточно надежная опора. Она встала на нее, протянула руки к окну и подтянулась. Висеть было неудобно, но Жаклин успела понять, что за окошком находится еще одно помещение, достаточно хорошо освещенное. Она спрыгнула, не сумев разглядеть подробностей.
В ту же минуту медленно и со скрипом стала открываться тяжелая дверь. Жаклин подобралась. Состояние, в котором она находилась, было подходящим для хорошего прямого удара пяткой в подбородок любому, кто бы ни вошел. Но за полуоткрытой дверью раздался осторожный голос Жана Дюбуа:
— Жаклин, не вздумайте бить меня по голове. Я не злой монстр. Я — Жан Дюбуа, ваш преданный друг.
Жаклин выругалась, продемонстрировав хорошее знание богатств великого французского языка.
— Что произошло, любезный мсье Дюбуа? — закричала она, кипя от злости.
— Это я должен вас спросить, милая Жаклин, — невозмутимо ответил Жан. — Вы слишком отклонились от маршрута. Нужно было держаться группы, тогда бы вы не свернули в галерею, по которой уже лет двести никто не ходит. Эти ловушки были придуманы для врагов, проникших в замок… Хорошо, я догадался… А то лежали бы вы здесь, пока не истлели…
Жаклин задохнулась от возмущения.
— Хорошо же вы принимаете своих гостей! Немедленно выведите меня отсюда. Я не хочу больше ваших идиотских приключений! Я хочу видеть небо.
— Конечно, — согласился Жан Дюбуа и протиснулся в дверь. — За этим я и пришел. Выходите. Хотя… Экскурсию можно и продолжить. Ваши спутники все еще гуляют по замку.
— Ни за что. Их прогулки — это их личное дело. А я не хочу.
— Как угодно… как угодно… — протянул Жан Дюбуа, и что-то в его голосе очень не понравилось Жаклин.
— Мне угодно немедленно выйти отсюда, — отрезала она.
— Ну что ж. Пойдемте. Кстати, вы не ушиблись?
Но Жаклин проигнорировала вопрос. Жан Дюбуа виновато улыбнулся, но переспрашивать ее не стал.
Они вышли в хорошо освещенный большой зал с высоким сводчатым потолком. И тут Жаклин оторопела. Картина, представшая перед ее взором, ошеломила ее. Такое можно было видеть только в кино.