Она лежала на спине, вытянув левую руку вдоль тела, правая была согнута и прижата к груди. Она почувствовала, что обе руки ее скованы. Так и было: правую руку покрывала гипсовая повязка, а левую удерживал эластичный жгут, обвивавшийся вокруг запястья. На локтевом сгибе левой руки белела нашлепка из пластыря, из-под которой выходила и поднималась вверх прозрачная трубочка.
Элль последовала взглядом за трубкой и наткнулась глазами на металлический штатив капельницы, стоящий рядом с кроватью.
Занавес на двери всколыхнулся, пропуская в палату высокого мужчину во врачебном халате и шапочке. За ним тенью следовала молодая медсестра. Врач быстрым шагом подошел к кровати, пододвинул стул, который Элль не успела заметить, и сел на него, заложив нога на ногу.
— Доброе утро, мадам Моррон, — бодро поздоровался он с ней, улыбаясь. — Ну, как вы себя чувствуете? Меня зовут Симон Дюпре. Я ваш врач.
Медсестра прошла к изголовью кровати и завозилась там, невидимая для Элль. Она услышала лишь негромкие щелчки, а потом руки медсестры поправили ей подушку. Врач, доброжелательно поглядывая то на нее, тона медсестру, ожидал, пока Элль соберется с духом и ответит. У него было некрасивое удлиненное лицо с резкими чертами и тяжелым подбородком, но на редкость приятная улыбка, делавшая его привлекательным.
Элль облизнула губы, сухие и шершавые, и спросила, ворочая непослушным языком:
— Мой муж? Джереми Моррон… Что с ним?
— Замечательно! — восхитился врач неизвестно чему. — Не беспокойтесь: с вашим мужем все в порядке. Он находится в другой палате и чувствует себя совсем неплохо.
— Я хочу его видеть, — сказала Элль.
— Ну-ну-ну… Не так сразу… Вам пока еще вставать Рано, а он к вам прийти не может: у вашего мужа сломана нога. Придется капельку подождать. Но честное слово, с ним все в полном порядке. У него, кстати, сейчас находится ваш брат. — Врач легонько кивнул головой. Кивок предназначался медсестре, и она, промелькнув перед Элль, снова исчезла из поля зрения, но давала знать о своем присутствии слабым металлическим побрякиванием в углу палаты.
Затем Элль услыхала треск разрываемой целлофановой обертки.
— Дерек? Он здесь.
— Дерек, — подтвердил Дюпре довольно. — Прекрасно… А вы не скажете, как звали вашу матушку в девичестве?
— Жюстина Мари Пьебеф… — прошептала Элль. — Не понимаю…
— Замечательно! — произнес он. — Ну а что же тут непонятного? Вы же не каждый день падаете с десятиметровой высоты…
Фигура врача неожиданно расплылась у Элль перед глазами.
— Не надо плакать, совсем не надо, — ободрял он ее. — Все уже закончилось, все прошло. А сейчас давайте еще немного поспим, чтобы завтра со свежими силами принимать гостей.