— Невозможно знать будущее. Вы же, например, не знаете своего.
— Ну, мое будущее мне, к сожалению, нетрудно представить.
— А если ветер вдруг переменится и принесет вам что‑нибудь невиданное, необыкновенное? — В груди у Люсии словно загорелось множество маленьких фонариков, и она чувствовала себя в силах передать их этому человеку…
— Есть ветры, которые дуют только в одну сторону, — помешал ее мыслям Дэвид. — Жаль, что этот танец не вечен. Проводить вас к вашему другу?
— Мы, кажется, собирались выпить вина.
Она пригубила бокал и отвернулась в сторону моря. Волны поглаживали борт и так пьяняще рябили, что не хотелось отрывать глаз от их извилистой поверхности. Она понимала, что следует подойти к Тони, что она слишком мало общается с ним в этот вечер, но двигаться не хотелось. В конце концов, с Тони ей предстоит прожить если не всю жизнь, то хотя бы ее часть, а люди, окружившие ее в этот вечер теплом и вниманием, скорее всего, завтра исчезнут навсегда, превратятся в призраков — героев воспоминаний.
…Дэвида несколько удивила застенчивость девушки. Впрочем, и сам он был усмирен этим просоленным ночным ветром. На противоположном конце яхты Мари оживленно разговаривала с его женой — можно быть спокойным, Лиз не заметит, что бокал его почти не бывает пустым, и не расстроится. О чем они могут беседовать с увлечением, две такие разные женщины?
— Утром вы признались мне, что бываете в Англии, — обратился он наконец к Люсии.
— Мой отец там живет, я навещаю его во время каникул. Он, кстати, тоже музыкант, хотя и не так знаменит, как вы. Но мы с мамой всегда восхищались им. Он играет в Лондонском филармоническом оркестре. Вторая скрипка.
Маковски насторожился. Такие моменты всегда радовали его и заставляли особенно остро чувствовать жизнь — движение, не подвластное разумению.
— Должно быть, я знаю вашего отца. Мне, конечно, не раз доводилось выступать с этим оркестром.
— Его зовут Филипп Нортон.
— Нисколько не сомневался, что вы произнесете именно это имя. У вас такой же детский нос. И такой же рассеянный взгляд.
— Всегда считалось, что я больше похожа на мать.
— Несомненно… — Дэвид изучающе поглаживал Люсию взглядом. — Вы как салат, в котором то, что досталось вам от матери, — составляющие, а то, что от отца, — заправка.
Она так удивленно смотрела на Дэвида, что даже не отреагировала на его шутку.
— Вы знаете мою мать?
— Мы несколько раз встречались. Она, если мне не изменяет память, связана с балетом?
— Она танцовщица фламенко. Сейчас уже, как это ни грустно, всего лишь преподаватель.