— Это очень дорогой подарок…
— Ты сделала мне более дорогой… — Он не закончил фразы, взял ее руку и надел кольцо на средний палец. Камень засверкал по‑новому, словно обрадовался, что у него появилась хозяйка.
Ее взгляд не позволял ему оставаться спокойным. Дэвид потерял былую решительность. Еще немного — и его лицо испортит чувство вины. Люсия с трудом подавила слезы. Он решительно поднял голову:
— Я не знаю, каким окажется наше будущее, но наше настоящее прекрасно, и я счастлив. Будь и ты счастлива, если у тебя есть к тому хоть один повод. Нам повезло, что у нас был такой день…
Люсия не дослушала его. Она выскочила из машины, хлопнув изо всех сил дверью. Бархатная коробочка упала на асфальт. Туфли мешали идти — она сбросила их с ног, вбежала во двор отеля и расплакалась. Может, догонит? Нет, ни за что не посмотрю назад. Не замечая никого вокруг, она добралась до своего номера, мокрый треугольник на подоле платья смущал ее, как клеймо позора. Открыла дверь, шагнула за порог… Но никто не вышел навстречу, никто не набросился на нее с расспросами и обвинениями. Может, Тони спит? Швырнув сумочку на столик, она влетела в ванную, заперла дверь, прямо в одежде легла в белоснежную прохладу и включила воду. Схватив с полочки мыло и приготовившись выплакать свою обиду и смыть с себя прикосновения предательских рук, она внезапно остановилась: кольцо вдруг засияло цветом его глаз — зеленых, лукавых, но любящих… Вода, слегка покрывшая ее щиколотки и бедра, будто ловила цвет изумруда и отдавала ему взамен свою голубизну. Слезы высохли, и на смену вспыхнувшей ярости пришло тихое изумление: как странно устроен этот мир!..
Тони повозился ключом в замочной скважине. Такого с ним не было ни разу: не попасть. Ну, наконец‑то. На цыпочках, придерживаясь за стены, он пробрался в спальню и, не веря своим глазам, нагнулся над пустой кроватью… «Нужно пойти умыться холодной водой, — подумал он, — это, наверное, поможет…» С силой рванув дверь, он понял, что скрыть свое состояние не удастся: за дверью шуршала вода. Постучал — не открыли, позвал — не ответили.
— Люсия, милая, любимая, ты обижаешься на меня? Прости меня. Открой, и я все объясню. Я не думал, что так засижусь с Жозе, но мы не виделись три года! Люсия, я так люблю тебя, ты же знаешь! Я хочу видеть тебя. Хочешь, пойдем сейчас в какое‑нибудь ночное заведение?.. Открой! Ты там жива или нет?
Сбивчивый голос Антонио ввел ее в замешательство. Что же это происходит: даже наказания не последует, ничто не затмит впечатлений, не смоет вину — неужто так и жить дальше со своей тайной, как с ноющей раной? Она открыла дверь. Тони, шатаясь, присел на край ванны. Он был здорово пьян и смотрел как побитая собака. Таким она его никогда раньше не видела. Молча встала: на ногах ниже колен раскраснелись от воды царапины, каждый сантиметр кожи словно рассказывал о том, как его ласкали другие губы, а на руке посмеивался зеленый огонек.