Девушка спала, убаюканная жаркими мечтами, и не слышала, как поздней ночью, допив четвертую чашку кофе, Пат жадно затянулась сигаретой и твердой рукой набрала код Швейцарии.
Милош оказался дома.
— Слушаю. — Пат не видела и не слышала его с того самого волшебного Рождества, которое так увеличило количество обитателей ноттингемского дома. Голос его показался ей чересчур взрослым — этакий низкий, с модной хрипотцой голос избалованного женским вниманием человека театра.
— Здравствуй, Милош. Это Патриция.
«Господи, неужели мне нужно теперь называть себя!» — мелькнуло у нее в голове, пока она выговаривала эту коротенькую фразу.
В ответ повисло непродолжительное, но напряженное молчание, истолковать которое было затруднительно… И все же каким-то шестым чувством Пат ощутила в нем… страх. «Он боится — но чего!?» — успела подумать она прежде, чем в трубке зазвучал уже совсем иной — родной и радостный голос:
— Патриция! Я так рад, я очень рад тебя слышать! Все хорошо? Все живы-здоровы? То есть, прости, отец говорил мне про Чарльза. Но вы вместе? Ведь у Нетти сегодня день рождения!
— Да. — Пат прикрыла глаза, позволив себе, пусть хоть на жалкие мгновения, отдаться этому голосу, в котором теперь снова слышались мальчишеские нотки. — А что поделываешь ты?
— О, работа, работа и еще раз работа. Правда, позавчера я растянул подколенную связку и вот теперь валяюсь в постели… — Милош беспечно болтал на своей дикой смеси английского и немецкого, а Пат, все сильнее сжимая трубку, как наяву видела его длинные, с рельефно обозначившимися мышцами ноги танцовщика, гладкие, как алебастр… Туго перевязанное узкое колено, небрежно распахнутый халат… — Пат, тебя совсем не слышно! Я спрашиваю, как Нетти?
— Как раз по ее поводу я тебе и звоню.
И голос Милоша изменился снова — он вдруг стал совершенно бесцветен и сух.
— Что-нибудь случилось?
— Нет. Но, видишь ли, она решила съездить в июне в Женеву, усовершенствовать немецкий, ну и вообще посмотреть страну. А в ее возрасте мало ли что может прийти в голову — так что я очень прошу тебя побыть с ней все это время.
И вдруг Милош произнес такое, чего Пат уж никак не ожидала услышать:
— Я думаю, ей лучше не приезжать, Пат. То есть, у меня нет времени и… и… В общем, я живу сейчас с девушкой, поэтому… Словом, извини. Мне просто не до нее. — Последняя фраза была уже явно грубой.
— Что ж, спасибо за откровенность. Хоть в этом-то ты не изменился, — не удержалась она. — Всего наилучшего.
Разжав затекшие пальцы, она неслышно положила трубку и задумалась. Может быть, так оно и лучше. У него своя, взрослая жизнь: театр, девушка. А Джанет еще рано приобщаться к богеме. Но в Женеву она, конечно, поедет. Только надо сказать ей, что у Милоша долгое зарубежное турне, и купить самый лучший трехнедельный тур — не только в Женеву, но и по всем кантонам.