— И все же тень Лолиты и Гумберта Гумберта[14] над нами так и витает, — рассмеялась как-то Джанет, когда они в обнимку шли от машины к маленькому мотелю, словно сложенному из детских разноцветных кубиков. — Я уверена, все они именно так и думают!
— И пусть думают, — улыбнулся в ответ Стив. — По крайней мере, в отношении тебя это чистая правда. — Но как только он вспоминал о том, что девочка стала женщиной, мучительная мысль о ее возможной беременности снова и снова вспыхивала в его мозгу. И сейчас он не выдержал:
— Прости меня, что я говорю об этом, но ведь все, о чем ты узнала, не сделало нас чужими, правда?
— Наоборот! — воскликнула Джанет и, доказывая это, взобралась Стиву на колени. — Ты мой, самый мой папа, и, честно говоря, иногда я даже ревную тебя к этим мальчишкам! Так что ты хотел сказать?
— Видишь ли, Милош сказал мне, что… что хочет ребенка, и как можно скорее. И что вы… вы все для этого сделали.
Лицо Джанет обиженно вытянулось.
— Я не хочу. И об этом и не думала. Может, обойдется? — с детской беспечностью вдруг спросила она. — И замуж я тоже вовсе не собираюсь. Но я ужасно, ужасно его люблю! Он… — И тут ее лицо закрылось женским, тайным, что тут же остро кольнуло Стива. — Но лучше расскажи мне о Мэте, ведь он был твой друг?
— Больше, чем друг. Он был та часть меня, к которой стремишься, зная о недосягаемости. Огромный талант и больной человек. Сломавшийся.
— На наркоте?
Жаргонное слово из ее уст вдруг больно задело Стива.
— Пойми, наркотик тогда — это было совсем иное, чем сейчас, это было юностью, дерзостью, творческим броском в неведомое, правом перешагнуть… Это тебе не обторчавшиеся юнцы на Пикадилли. Мы верили, что сумеем переломить этот мир, если не гранатами во дворах Сорбонны, то сигаретой с марихуаной.
— И ты?
— И я. Но он был тоньше, ранимей, моложе наконец. И у него хватило сил и честности понять, что лишь предел спасает душу от любой грязи — и он вручил руль судьбе. — Еще на середине этого сумбурного монолога Стива, с удивлением наблюдавшего за самим собой, охватило желание вновь почувствовать в груди набегающую волну тайного восторга. — Иди-ка вниз, поболтайся по городишку, а я, честно говоря, жутко устал за последние дни… Только не забудь вернуться к ужину! — последние слова Джанет услышала, уже сбегая по лестнице.
Но вернулась она раньше, с помятым номером «Бернише цайтунг», и, устроившись на кровати, углубилась в желтоватые листы.
— Какие окаменелости тебя так заинтересовали? — полюбопытствовал Стив, видя, что газета едва ли не двухмесячной давности.