Моих дома еще не было, дочь на тренировке, муж на работе, тишина… С трудом заставив себя приготовить ужин, я ушла в спальню и легла там, прихватив какую-то книжку, но читать все равно не смогла, просто лежала, уставившись в потолок. В голову лезла всякая чушь, отогнать которую сил не было. Примерно через час послышался звук открывающейся двери и детский голос:
– Мам, ты дома?
– Дома.
Надо бы встать и в коридор выйти, а желания никакого – увидев мои зареванные глаза, муж только разозлится опять, и снова вечер в гробовом молчании, недовольное лицо и вечный футбол по телевизору. Вся жизнь проходит на этом зеленом газоне в обществе двадцати двух мужиков, гоняющих мяч…
– Мам, ты чего в темноте-то лежишь? – восьмилетняя Юлька плюхнулась на кровать рядом со мной.
– Как тренировка? – машинально спросила я, поправляя сбившийся набок ее белокурый хвост.
– Нормально.
– Олег был?
– Был.
Олег – это Юлькин партнер по бальным танцам, и его нежелание порой идти на тренировку у нас в семье всегда вызывает бурю эмоций. Танцы – дело парное, и тренироваться одной неудобно и трудно, поэтому Юлька всегда очень сильно переживает и страдает, если вдруг партнер решил прогулять. Но сегодня, значит, все в порядке.
– Мамка, ты нас покормишь? – раздался из кухни голос мужа.
Вот так всегда – что ты, не можешь сам открыть стоящую на плите сковороду и заглянуть в холодильник? Или не знаешь, где в доме посуда? Нет, но дело в принципе – раз дома, дорогая жена, то оторви зад и подай мне, я ж работаю, а ты ни хрена не делаешь, только вечно прикидываешься больной.
– Артем, я плохо себя чувствую, поужинайте сами…
– Да ты когда себя хорошо-то чувствовала? – зайдя в спальню, чтобы переодеться, бросил муж. – Я такого не помню. Болеешь – иди в больницу.
– Я там была сегодня, – я почти прошептала это, чувствуя, что сейчас снова заплачу.
– Ну? – даже не глядя на меня, спросил Артем, натягивая шорты.
– Юля, иди к себе, – попросила я развесившую уши дочь, и та неохотно встала и побрела в свою комнату. – Что – ну? У меня рак, Артем.
– Что у тебя? – удивился он, словно не замечал, что в течение нескольких месяцев я езжу в больницу, худею катастрофически, выпадая из всех своих вещей, и постоянно плачу.
– Ты слышал.
– Ерунда это все, – безапелляционно заявил он, и его лицо скривилось в скептической усмешке. – Придумаешь себе вечно!
Вот так, словно не было на моей левой груди заклейки из пластыря, скрывавшей место биопсии, словно вены на руках не были в следах от уколов. Видимо, так проще – отогнать от себя неприятную мысль, и больше к этому не возвращаться, не замечать, не думать. Здоровый мужской подход.