Как не было стыдно и неприятно, но обращаться пришлось к своей заведующей отделением. Та долго читала мне нотации, которые я старательно пропустила мимо ушей, но, в конце концов, написала на имя заместителя главврача просьбу о направлении на аборт. Остальное – дело техники, как говорится.
Я не пошла в институт, с утра направившись в гинекологию. Все прелести «взрослой» жизни мне пришлось испытать, не смотря на то, что я была сотрудницей этой же больницы. Наркоз был внутривенный, его, разумеется, хватило только на первые десять минут, и все остальное время я ощущала себя подопытным животным. Никогда я даже представить себе не могла, что бывает такая боль.
– Господи, да не ори ты так! – усталым голосом бросила врачиха, не прерывая своих манипуляций. – Как в койку лечь, вы быстро соображаете, а о последствиях не думаете.
К счастью, я потеряла сознание и уже ничего больше не слышала.
Очнувшись в палате, я почувствовала себя еще хуже, и дело было даже не в физической боли, а совсем в другом… И нужно было встать и идти домой, чтобы мать ни о чем не догадалась.
Но тот, кто обманул мою маменьку, еще не родился. Едва взглянув на меня, лежащую в своей комнате на кровати, она отвесила мне оплеуху, села рядом и заплакала:
– Дура! Машка, ну, что ж ты за дура выросла? Ты ж себе жизнь поломала, неужели не понимаешь? Зачем ты это сделала, объясни?
– А что еще я могла сделать, не скажешь? – спросила я, держась за горящую щеку. – Рожать? Сесть тебе на шею?
Мама покачала головой и сказала одну фразу, только одну, замолчав потом на неделю:
– Чтобы больше я его никогда рядом с тобой не видела.
После этого в квартире воцарилось молчание. Меня игнорировали, не замечали, давая понять, насколько плохо я поступила. Но мне от этого стало даже легче – разговаривать я была не в состоянии. А через три дня на дежурстве открылось кровотечение, и меня моментально увезли в гинекологию, где я провела почти три недели.
И однажды ко мне прямо в палату заявился Данька в белом халате – был на практике, решил навестить… Я отвернулась, закусив губу, но он обошел кровать и сел рядом со мной, взяв за руку:
– Машуля… как ты?
– Как видишь.
– Но ведь все будет хорошо, да? – и я так и не поняла, что он имеет в виду – мое здоровье или наши отношения.
С большим трудом заставив себя взглянуть ему в глаза, я проговорила:
– Уходи отсюда, Даниил, и больше никогда не приближайся ко мне. Все кончилось.
– Ну, просто как в плохом кино! – криво усмехнулся он. – Ты святая, а я сволочь и скотина!
– Я этого не говорила.
– Ты об этом подумала. Хорошо, как знаешь. Но ты запомни – мы рано или поздно все равно встретимся с тобой, Машуля. И ты еще вспомнишь, как прогнала меня.