– Тебе во сколько на тренировку?
– В четыре и в семь, – опять двухразовые, наверное, к очередному конкурсу готовятся, и надо бы спросить, но почему-то я не сделал этого, задав совершенно другой вопрос:
– Отвезти?
– Не надо, я с бабушкой езжу, – отказалась дочь, копаясь в портфеле в поисках чего-то только ей известного.
– Поесть-то хоть успеваешь? – меня всегда волновал вопрос Юлькиного питания, ей многое было нельзя при ее образе жизни, но она ухитрялась все-таки то булочку купить, то пиццу, то шоколадку, и Марья всегда потакала ей в этом.
– Успеваю, – вздохнула она.
– Деньги есть у тебя? Может, дать?
– Не надо, у меня есть.
– А за тренировки когда платить?
Дочь укоризненно взглянула в зеркало – мол, хорош папашка, даже этого не знаешь:
– До десятого. А за индивидуалки можно в конце месяца.
– Ты скажи Наталье Альбертовне, что я вечером приеду и заплачу.
Возле школы она выпрыгнула из машины, чмокнув меня в щеку, я проводил ее взглядом до самых дверей и поехал на работу.
Где-то в обед я вдруг решил позвонить Марье и поговорить относительно Юльки. Вспомнив, что сотовый у нее украли, набрал на работу.
– Клиника Сорвиной, – сказала трубка голосом Машки.
– Привет, это я.
– Привет.
– Я хотел поговорить.
Она помолчала, потом глуховато проговорила:
– Говори.
– Ты вообще думаешь о ком-то, кроме себя? Что опять с тобой случилось? Ребенок переживает, а тебе и дела нет до этого! Она питается, как попало, режима никакого, тренировки до упаду, – начал я с места в карьер, и неожиданно Марья взорвалась:
– Ты только за этим позвонил? Чтобы обвинить меня опять? Так не стоило трудиться!
– Не ори! – приказал я, несколько удивленный – она редко позволяла себе повысить на меня голос, предпочитая отмалчиваться. – Еще раз тебе говорю – подумай о Юльке, не заставляй ребенка страдать, глядя на тебя! Тебе лечиться надо – ну, так ложись и лечись, я Юльку к себе возьму.
– Куда? К своей новой жене? Или кто она тебе там? Ты не понимаешь, что лечь мне придется месяца на три? И потом неизвестно еще, что будет!
– Тогда прекрати ходить с кислой миной на лице! Мне кажется, ты просто удовольствие получаешь от своей болезни!
Она не стала разговаривать дальше, бросила трубку и больше не отвечала на мои звонки, хотя я пытался пробиться еще несколько раз. Да и черт с тобой, подумал я, оставив эти попытки. В конце концов, это ее личное дело, лечиться или нет, и я не стану больше лезть в это. Кто их разберет, этих женщин, чего им там надо! Пока не спрашивал про ее болячки, ходила надутая и недовольная, стал спрашивать – опять не так и не то! Ну, и пусть носится со своей придурью, а с меня хватит уже, все, не могу больше! Юльку я, разумеется, не брошу, а Марья пусть сама, как хочет, так и живет.