– Это сова, – сказал я себе, устыдившись собственного страха, – бедная безобидная птица, спутник и страж мертвых. Вот почему ее голос полон печали и скорби, но она не причинит мне вреда.
Я пополз дальше с еще большей осторожностью. Внезапно из почти непроглядной темноты на меня уставились два огромных желтых глаза, беспощадных и донельзя голодных. На мгновение я опешил и попятился назад, а эта тварь налетела на меня со свирепостью тигра! Я отбивался от нее, во все стороны размахивая руками, а она вертелась вокруг моей головы, метила мне в лицо и била своими огромными крыльями, которые я чувствовал, но не видел. Лишь желтые глаза сверкали во мраке, словно глаза зловещего демона! Я бил направо и налево, яростная схватка длилась несколько мгновений, меня затошнило, закружилась голова, но я бесстрашно продолжал бой. Наконец, слава богу, огромная сова отступила. Треща крыльями, она ринулась назад и вниз, явно измотанная, дико взвизгнув от бессильной ярости, когда ее горящие глаза исчезли в темноте. Задыхаясь, но не потеряв присутствия духа – каждая клеточка моего тела дрожала от возбуждения, – я продолжил свой путь, как мне казалось, к каменной лестнице, рассекая воздух вытянутыми руками и медленно продвигаясь вперед. Вскоре я наткнулся на преграду, твердую и холодную, – конечно же, это каменная стена. Я ощупал ее сверху и снизу и обнаружил пустоту – это первая ступень лестницы? Я задумался: она казалась очень высокой. Я осторожно прикоснулся к ней – и внезапно наткнулся на что-то мягкое и влажное, наподобие мха или мокрого бархата. С некоторым отвращением ощупав это нечто пальцами, я вскоре определил, что передо мной гроб продолговатой формы. Любопытно, но эта находка не произвела на меня особого впечатления. Я обнаружил, что методично пересчитываю рельефные металлические полоски, служившие, как я заключил, неким украшением. Восемь полосок вдоль, между ними что-то мягкое и влажное, и четыре полосы поперек. Потом меня словно укололи, и я быстро отдернул руку, раздумывая: чей это гроб? Отца? Или же я только что перебирал, словно в бреду, обрывки бархата на огромном дубовом гробу, в котором покоились священные остатки красоты моей покойной матери? Я стряхнул с себя безразличие, в котором пребывал. Все усилия, предпринятые мной, чтобы найти выход из склепа, оказались напрасны. Я затерялся в беспросветном мраке и не знал, куда двигаться. С удвоенной силой я ощутил ужас своего положения. Меня начала мучить жажда. Я упал на колени и громко застонал.
– Боже всемилостивейший! – вскричал я. – Спаситель мира! Во имя святых упокоившихся душ, коих Ты содержишь в Твоих святых пределах, смилуйся надо мной! О, матушка моя! Если рядом со мной действительно лежат твои бренные останки, то помысли обо мне, о светлый ангел на небесах, где дух твой почиет с миром! Помолись за меня и спаси меня или же дай мне умереть теперь же, не мучаясь боле и не терзаясь!