– Большая ответственность, – заметил я.
– Просто огромная! – вздохнула она. – Почти ужасная. Очень многое в последующей жизни женщины зависит от полученного ею образования. Мы делаем все, что можем, и тем не менее в некоторых случаях все наши усилия оказываются напрасными. Зло берет верх, и мы сами не знаем как: какой-то незаметный изъян портит человека, которого мы считали чудесным, и мы зачастую разочаровываемся в наших самых многообещающих ученицах. Увы! В этом мире нет ничего безупречного. – С этими словами она провела меня в небольшую уютную комнату с книжными полками на стенах и мягким ковром на полу. – Это одна из наших библиотек, – объяснила она. – Графиня примет вас здесь, поскольку в гостиной другие посетители могут вам помешать. Прошу меня простить… – В ее пристальном взгляде мелькнуло сочувствие. – Но вы не очень хорошо выглядите. Прислать вам бокал вина?
Я поблагодарил и отказался, заверив ее, что чувствую себя превосходно. Она замялась и наконец озабоченно произнесла:
– Надеюсь, вас не задело мое замечание о вашей женитьбе на Нине Романи? Возможно, оно прозвучало слишком опрометчиво?
– Совсем нет, – с полной серьезностью ответил я. – Для меня нет ничего более приятного, чем честно высказанное, откровенное мнение. Я так привык к обманам… – Тут я умолк и торопливо добавил: – Прошу вас, не думайте, что я могу превратно о вас подумать.
Она, похоже, испытала облегчение и сказала, улыбнувшись своей едва заметной мимолетной улыбкой:
– Несомненно, вы пребываете в нетерпении, граф. Нина сейчас же придет к вам. – Сделав рукой легкий прощальный жест, она удалилась.
Конечно же, она хорошая женщина, подумал я и принялся гадать о ее прошлом, навсегда погребенном под молитвами. Какой она была в молодости, прежде чем заперла себя в монастырских стенах и положила на сердце распятие, словно печать? Поймала ли она в ловушку мужскую душу, задушила ли ее ложью? Думаю, что нет: взгляд ее был таким чистым и искренним. Однако кто знает? Разве глаза Нины не умели смотреть так, словно в них заключалась самая душа истины? Прошло несколько минут. Я услышал звонкие детские голоса, певшие в соседней комнате:
Откуда пришел младенец Иисус?
Этот прекрасный розовый бутон,
Который цветет, дорогое дитя,
В сердце нашей матери Марии.
Затем послышался мягкий шелест шелкового платья, открылась дверь, и вошла моя жена.
Она приблизилась маленькими шажками со своей обычной грацией пантеры, и ее алые губы расплылись в чарующей улыбке.
– Как хорошо, что вы приехали! – начала она, протягивая ко мне обе руки, словно приглашая в свои объятия. – Да еще в рождественское утро! – Видя, что я не шевельнулся и не сказал ни слова, она умолкла и посмотрела на меня с некоторой тревогой. – В чем дело? – спросила она чуть тише. – Что-нибудь случилось?