Оправдания, оправдания.
Ты отвратительна.
За это ты и любишь меня.
Ага, я же просто мазохист. И стопроцентно чистый человек
Перестань смеяться.
Серьезно, перестань смеяться.
Макеллан, это не смешно.
– Что, если я обрежу свои волосы?
Это был такой простой вопрос, который задал Леви, но он понятия не имел, что «что, если» вопросы значили для меня многое. Это была игра, в которую я играла сама с собой очень часто. Я делала это особенно часто летом, перед восьмым классом.
Что, если я не показала бы Леви школу в его первый день?
Что, если я бы я была спокойнее и раньше бы заговорила с ним, чтобы понять, что у нас было общего?
Что, если дядя Адам никогда не упоминал ночь среды в доме мамы Леви?
Что, если его мама не всегда будет рядом, когда я буду нуждаться в ней?
Но в том–то и суть «что, если» игры – вы никогда не сможет узнать ответ на этот вопрос. И, может быть, это даже к лучшему.
Потому что что, если правда гораздо хуже?
Что, если бы ты не забыла учебник по биологии в тот день?
Что, если он не шел бы дождь?
Что, если бы тот водитель не писал бы сообщение?
Что, если бы мама задержалась всего на три секунды, прежде чем уйти в этот день?
Что, если и так?
– Ох, Макеллан? – Леви махнул рукой перед моим лицом. – О чем ты думаешь?
Леви снял резинку со своих волос, и она упала в нескольких сантиметрах за его спиной.
– Мне кажется, в восьмом классе все нужно начать сначала.
Я пожала плечами:
– Хорошая идея.
– Некоторые из моих приятелей дома, в Калифорнии спрашивали, когда я, наконец, отстригу волосы.
Дома, в Калифорнии.
Я заметила, что даже спустя почти год, как Леви и его родители приехали сюда, у них не было планов переехать назад в Калифорнию, но он продолжал ссылаться на Калифорнию как на "дом". Он не признавал то, что его дом теперь тут в полной мере.
– Ну, так что? – спросил Леви.
Именно тогда я поняла, что он двинулся к парикмахерской в торговом центре.
– Прямо сейчас?
Он колебался в течение нескольких секунд.
– Почему бы и нет?
Двадцать минут спустя, он сидел в кресле, его волосы были привычно связаны в хвост. Парикмахер схватил его, а затем состриг ножницами. И через несколько коротких секунд, хвост разлетелся.
Леви прошелся руками по затылку.
– Обалдеть можно,– его голос звучал немного отдаленно, будто он сам не мог поверить в это.
Парикмахер вручил мне волосы. Я изучала их, думая о том, как долго он отращивал их. О том, что Леви ходил так всю свою жизнь до встречи со мной. И тут меня осенило, что он действительно начал все с самого начала.
В некотором смысле, я чувствовала, что была вынуждена начать все сначала после аварии.