— Подбили, гады! — подосадовал Ермаков.
Над верхним люком показалось что-то темное. Хлопнул выстрел, второй, третий, и темное рухнуло на землю. От танка донесся хриплый голос.
Пламя от горящих досок осветило желтым трепетным светом все пространство между складом и купеческим особняком. После яркой вспышки оно начало было заметно затухать, но потом стало набирать прежнюю силу. Ермаков беспомощно смотрел на его иссиня-красные языки.
— Танкистов надо выручать! — затревожился Терехин и, взглянув на молчавшего командира, пополз к танку.
Послать солдата на верную смерть Ермаков не решился бы, но и удерживать его не стал. Трудно было понять в эту минуту, что верно, что неверно. Возможно, надо было подождать, пока угаснет пламя и станет темнее. Где тут разберешь?
— Куда его понесло? Санька! — не выдержал Ахмет и пополз вслед за Терехиным.
В ружейной трескотне Терехин не слышал этого окрика. Он весь был там, у подожженного танка. Сначала ползти было очень трудно и опасно: горели доски, освещая пространство около склада, но потом красное пламя застлало черным дымом, и стало темно. Прошмыгнув около сложенных листов шифера, Терехин подполз к танку и сразу натолкнулся на лежавшего рядом с гусеницей танкиста. Он был мертв. Кто именно, разобрать в темноте было невозможно.
Терехин огляделся, подполз к гусенице, спросил негромко:
— Кто здесь живой?
Из-под танка донесся голос Звягина.
— Где ребята? — спросил Санька.
— Ох, не знаю, — со стоном ответил командир танка.
— Тогда пошли, — шепнул Санька, вытягивая танкиста из-под машины.
Не проползли и двух метров, как на них кто-то налетел. Санька ударил его ножом, свалил с ног. На него наскочили еще двое. Сильный удар в спину. Оглушающая автоматная очередь — и крик Ахмета:
— Бей их!
В короткой схватке Звягин был убит, Терехин тяжело ранен. Ахмет наскоро перевязал его и, обливаясь потом, озираясь по сторонам, потащил к складу. Тащил для безопасности окольным путем — через пожарище, где курились головешки, тлела сырая солома. Терехин стонал от сильной боли, просил бросить его, предчувствуя близкий конец.
— Спасайся сам, уходи поскорей… — шептал он.
— Зачем так говоришь?.. — негодовал Ахмет, продолжая тащить товарища сквозь дым и смрад, по горячей золе и по чадящим обломкам.
Задыхаясь от горькой гари, Ахмет повернул к складу. В дверях клубился густой черный дым. Из дымного облака вынырнул командир взвода, в руках у него был большой сверток, по которому скакали синеватые струйки пламени. В это время по железным складским дверям ударила граната и отлетела под груду чадящих ящиков. Грянул взрыв. В черное небо взметнулись горящие доски, листы железа, куски обгорелых обоев. Ермаков упал, больно ударившись о косяк. У него закружилась голова.