Уткнувшись в экран, Авдеев быстро отправил сообщение, нажав несколько кнопок. Я удивленно уставился на него: такого от ученого я не ожидал. Кажется, кое-кто был готов продать душу за собственную любовь. Нобелевская премия шла в комплекте. Завершив манипуляции с аппаратом, Алексей торжественно посмотрел на меня и, не сказав ни слова, стал собирать вещи. Запихнув в сумку несколько папок и, главное, пробирку с синей жидкостью, запертую у меня на глазах в контейнер, ученый просто направился к выходу.
– Рабочий день закончен? – едко бросил ему вслед я. – Домой, в склеп? Или в такую погоду в крематории теплее? – Алекс игнорировал меня. – Авдеев, вы вообще понимаете, с кем вы связались и что сейчас начнется?
Он вышел из лаборатории, а я бросился за ним. Драка двух не слишком физически сильных и ловких представителей сидячих профессий вряд ли могла увенчаться успехом. Более того, я боялся разбить пробирку с сущностью Смерти, – это заставило бы ее явиться сюда и, возможно, убить меня на месте. Мысленно проклиная Астарота за то, что он не может просто взять и явиться в мир смертных и решить свои проблемы сам, мне оставалось только не отставать от Авдеева. Если ученый скроется или уедет из Москвы, второй раз найти его будет трудно. Он может спрятать чертову пробирку, либо рассказать Смерти, что наглый адвокат Шальков препятствует их любви. Она и так меня не жалует с последней нашей встречи.
Мы бегом покинули этаж с лабораторией, пешком спустились в холл и, провожаемые удивленным взглядом уже знакомого мне охранника, направились к выходу. Я стащил халат, на ходу кидая его в сторону двух лаборантов, у одного из которых я его и украл. Все это время они тщетно искали пропавшую униформу, громко обещая друг другу бросить пить, так как «халаты у трезвых людей сами никуда не уползают». На секунду мне стало стыдно: теперь, найдя халат, с алкоголем завязывать им уже не потребуется. Затем я вспомнил, что мне еще предстоит вернуть этим людям возможность от этого алкоголя умереть, так что времени на расстройство не оставалось.
– Отстаньте, – потребовал Авдеев, вылетая на холодную улицу, в темноту осеннего Сколково.
– Рад бы, но не могу. Раньше я мог бы преследовать вас, пока не умру, но вы сделали так, что я не в состоянии умереть, так что преследовать вас я буду вечно. Вы рады? – Алекс оказался прытким за счет длинных ног, мне с трудом удавалось поспевать за ним. – Вечные налоги… отмена пенсий за ненадобностью… А вы точно ученый, Авдеев? Может, вы – партийный консерватор?
– Вы просто невыносимы! – простонал Алекс, затравленно оглядываясь и решая, куда ему направиться. Мне же оставалось надеяться, что он не водит машину, потому что забраться к нему в автомобиль у меня бы не вышло.