И с тех пор каждый год на Рождество он отправляется в путь, прихватив Свой разноцветный мешок, доверху набитый сладостями и игрушками. Санта-Клаус раздобыл себе волшебные санки с серебряными полозьями, чтобы успевать повсюду (причем в нескольких местах одновременно). Он оставляет подарки под подушками, и иногда даже не имеет времени, чтобы подождать и посмотреть, как мальчик или девочка обрадуются, обнаружив его послание.
Но как бы Санта-Клаус ни торопился, сколь бы тщательно не продумывал свой маршрут – до сих пор его обет остается невыполненным. Ведь вскоре наступила эпоха Великих географических открытий, когда Колумб и вся его компания начали открывать страну за страной, континент за континентом, и везде обнаруживалась целая прорва детей, которых не было в прошлогодних списках. Да и без того с каждым годом ребятишек на свете становится все больше и больше. Санта-Клаус постоянно бывает недоволен собой из-за своей нерасторопности, но с другой – очень радуется за детей.
«Да, – говорит он (причем без особой печали в голосе), – их ужасно много! Видно, навечно оседлал я свои волшебные санки с серебряными полозьями...»
Некоторые компетентные источники утверждают, что Санта-Клаус хитрит: он-де прекрасно справляется со своими обязанностями, и каждый ребенок на планете, даже если у него нет подушки, получает свой законный рождественский подарок...
А громкие сетования седобородого безумца – лишь работа на публику. Он ищет повод остаться на земле и быть обреченным до скончания веков прилетать к детям.
* * *
Вряд ли Санта-Клаус как-то выделял для себя Френдшип из огромного числа прочих городов и городишек. Впервые он прилетал сюда в далекий тысяча восемьсот какой-то год, когда в бревенчатом домишке у подножья Кладбищенского холма (откуда и начался город) запищал розовый младенец – первый ребенок во Френдшипе, а на подслеповатом окошке появился кувшин с веткой омелы, украшенной розовой и синей ленточками – своего рода пароль для Клауса: заходи, мол, здесь свои. Санта-Клаус положил в кровать к младенцу пушистого белого крольчонка, потрепал мальчика по щеке, и улетел дальше.
С тех пор он заявлялся в город каждый год. И каждый год Френдшип встречал его ветками омелы и ели, разноцветными ленточками, флажками и песнями. Все это было для людей настолько естественным, что никто даже не задумывался, есть ли в веселом Рождестве еще какой-то смысл, кроме самого веселья?
Один только Хичкок знал, что к чему. Знал, но никому об этом не говорил.
Ему было хорошо известно о могуществе Санта-Клауса. Хичкок недаром угробил тринадцать лет на изучение черной магии в закрытой цюрихской школе Каббалы, а затем еще четыре года – на прохождение производственной практики у колдунов вуду в Басанкусу, в самом сердце черной Африки... Он догадывался, насколько опасно связываться с тем, на чей зов грозные снеговые тучи сбегаются, словно кроткие овечки (а Санта-Клаус занимался выпасом три месяца в году, с декабря по февраль). Нельзя сказать, чтобы дорожки Хичкока и Санта- Клауса пересекались особо часто, но Седобородый Безумец мешал профессору изрядно. И прежде всего потому, что Хичкоку не нравилась его вечно улыбающаяся обветренная физиономия. Она просто выводила его из себя и мешала спокойно работать над всякими черными проектами.