– А кое-кого везут еще дальше, до самого Сахалина, – подхватил эти слова австрийский министр иностранных дел, – где эти люди, приговоренные к каторжным работам, будут катать тачку до скончания своего века. Я имею в виду наших друзей-евреев, которые истово ненавидят своих угнетателей, и потому всегда были глазами и ушами нашей Империи в этой варварской стране…
– Я же говорю – возможности нашей разведки в последнее время стали весьма ограничены, – сказал генерал-полковник фон Хётцендорф, – но мы все равно продолжаем получать информацию с той стороны границы. Помимо евреев, которые и в самом деле не любят русских, на сотрудничество с нами добровольно идут люди вполне христианского исповедания и европейского происхождения, относящиеся с неприятием к императрице Ольге и всему, что связано с ее властью. Они ненавидят ее заигрывание с простонародьем, ее политику умеренности и экономии, урезающую расходы на роскошь, и, самое главное, ее верных псов, Службу Имперской Безопасности, которая больно бьет по рукам всех, кто желает обогатиться за счет государственного кармана.
– Да уж, – сказал Алоиз фон Эренталь, – стоит какому-нибудь умному человеку сделать свой честный гешефт, как приходят люди в черных мундирах и хватают его за руку… Обычно это кончается каторжными работами с конфискацией всего имущества для виновного и пожизненной ссылкой за Урал для его семейства.
– А вы почему молчите, мой дорогой племянник? – старческим голосом проскрипел император Франц-Иосиф, глядя на эрцгерцога Франца Фердинанда, – почему мы не услышали ни одной умной мысли с вашей стороны?
– По моему мнению, разговор вообще идет не о том, о чем надо, – сказал наследник австрийского престола. – Воевать с Россией – занятие дурацкое, предназначенное исключительно для самоубийц. Наполеон, дойдя до Москвы, тоже думал, что дело кончится заключением унизительного для русских мира, а вместо того был выпровожен из этой страны прочь пинками русских мужиков. Господин фон Хётцендорф правильно заметил, что русские готовятся к затяжной войне, которая будет идти в глубине их территории. Конечно, и императрица Ольга, и ее советники предпочли бы, чтобы такой войны никогда не случилось, но они предусматривают эту возможность. А теперь давайте спросим себя: готовы ли к такой войне мы? Несколько лет затяжной бойни в окопах, перечеркнувших континент от Балтийского до Черного моря, миллионы убитых, десятки миллионов искалеченных, – и совершенно не важно, что эта война будет идти на территории противника, ведь оттуда русскими заблаговременно убрано все хоть сколь-нибудь важное. К тому же имейте в виду, что на этой земле большинство населения составляют не наши союзники, а фанатичные сторонники русского государства, какими, собственно, являются любые славяне. Сколько времени пройдет с того момента, когда мобилизованные чехи, словаки и прочие устанут воевать и воткнут штыки в землю – год, два, или три? А русские, несмотря на различия между тремя ветвями их нации (малороссами, белорусами и великороссами) скованы между собой несокрушимым национальным единством. И как только наша армия даст слабину, они сокрушат ее одним могучим ударом и разорвут нашу империю на составляющие ее лоскуты. И это самый благоприятный вариант развития событий, который наступит в том случае, если Германия, игнорируя угрозу на западе, с самого начала навалится на русских всеми силами. Но такой вариант развития событий, как я понимаю, маловероятен.