На этот раз хлопали уже гораздо жиже. Галльский петушок говорил о своем наболевшем, о той германской духовке, в которой его запекут с яблоками и ломтиками зеленой тыквы. Но, кроме него, это было никому неинтересно. Расклад был понятен, и Францию брали в союз только потому, что из нее должен получиться хороший мальчик для битья.
Последним выступил британский король.
– Джентльмены, – сказал Эдуард Седьмой, – да, вы не ослышались – я сказал «джентльмены» и не упомянул дам, потому что в присутствующей здесь моей племяннице железа больше, чем в трех французских мужчинах вместе взятых. У нее есть свое мнение и свои принципы, и спорить с ней имеет смысл только в том случае, если вы правы, а она ошибается. А если речь идет о национальных интересах и вам предложен некий компромисс, то не сомневайтесь и сразу же соглашайтесь. Попытка продавить свою позицию до такого состояния, что вам все, а русским ничего, не приведет вас ни к чему, кроме катастрофы. Русская императрица просто прекратит переговоры и пойдет по своим делам, а вы останетесь наедине со своими проблемами. Мы с ней, собственно, договорились еще во время встреч в Санкт-Петербурге, подписав предварительное соглашение. Мы люди занятые и не любим пустых переговоров ради самих переговоров. Поэтому хоть сейчас мы готовы поставить свою подпись, превратив временное соглашение в постоянное, а те, кому это не нравится, тот может ничего не подписывать и ждать, когда за ним придут германские гренадеры.
– Но это же немыслимо! – по-английски вскричал французский премьер Аристид Бриан, – русские хотят денонсировать Берлинский трактат и полностью изменить политическую карту Балкан. Для обсуждения этого вопроса мы требуем созыва новой международной конференции…
– Созывайте, месье Бриан, – вместо британского короля ответил русский князь-консорт, – но тогда не рассчитывайте на нашу защиту при германском вторжении. Отмена этого дурацкого документа, составленного в интересах турецких людоедов, есть наша цена за вашу защиту, возвращение Эльзаса и Лотарингии, а также согласованные совместные действия против агрессора. Мы, собственно, готовы и к такому варианту русско-германской войны, когда мы окажемся один на один со Вторым Рейхом, подмявшим под себя всю Европу. Если у кого-то отшибло память, то могу напомнить, что один раз сто лет назад французский император Наполеон Бонапарт уже приводил к нам войска объединенной им Европы, а через два года наша армия уже входила в Париж. Пусть господа германцы приходят, мы к этому вполне готовы; результат их похода будет не лучше, чем у великого Корсиканца. Обороняясь от вторжения, мы поднимем против них все силы ада, под ружье и к станкам встанут и стар и млад, а вражеская армия найдет свою кончину на наших необъятных просторах. Ибо в России нет такого пункта, захватив который захватчик мог бы праздновать победу. А потом мы пойдем в Европу, чтобы поднять свое знамя над развалинами вражеской столицы, и уж тогда не обессудьте что по всей Европе, а не только на Балканах, границы будут перекроены в соответствии с нашим представлением о прекрасном.