– Что-то ты, Павел Павлович, сомневаться начал… – сказала императрица. – Быть может, стареешь? На этот вопрос уже однажды ответил римский император Марк Аврелий, сказавший: «Делай что должно – и да свершится что суждено». Вот мы с вами это и делаем и стараемся делать хорошо. А об этом вашем метеорите, пока он не прилетел, говорить преждевременно. Болты болтать – на это у меня и кроме вас специалистов достаточно. Из либеральной публики, только свистни, сразу набегут и начнут со всем старанием рассуждать из пустого в порожнее.
Сделав паузу, Ольга обвела взглядом собравшихся, вздохнула и добавила:
– Но если вы, Павел Павлович, считаете, что нам следует попытаться прояснить этот вопрос заранее, то давайте, говорите, что нужно делать. Только конкретно, а не в рассуждении общих вопросов философии. Философом у нас Лев Николаевич Толстой по штату работает, он вам тут нафилософствует.
При упоминании Толстого канцлер Одинцов поморщился. «Солнце русской литературы» регулярно разражалось злобными антиправительственными пасквилями, за которые давно следовало бы отправить деда пилить лес на Сахалин. Законов о богохульстве и об оскорблении величеств еще никто не отменял, а престарелый литературный граф проходился и в адрес Ольги, и по поводу самого Создателя, который терпит на земле таких чудовищ как канцлер Одинцов и его присные. Либеральная интеллигенция встречала всю эту писанину с восторгом, принимая бредни графа от литературы за чистую монету, а вот народ рвал эти книжонки на четвертушки, определяя их в сортир, потому что подтираться ими всяко лучше, нежели лопухом. Именно поэтому СИБ Толстого и не трогала. Мол, старый уже, скоро сам рассосется.
– К черту Толстого, – отмахнулся Одинцов, – вступать с ним в полемику – это все равно что пытаться перелаять собаку стоя на четвереньках. Нет лучшего способа отвратить юношество от русской литературы, как ввести произведения этого деятеля в гимназическую программу. Что касается конкретики, то России давно нужна хорошая высокогорная астрономическая обсерватория – где-нибудь там, где небо большую часть времени ясное, а воздух чистый. И пригодится она не только для охоты за тунгусским метеоритом, но и вообще для науки и международного престижа.
– Я знаю на Кавказе такое место, где самый чистый воздух, – сухо кивнула Ольга, – восемь лет назад там от туберкулеза скончался наш с Мишкиным любимый брат Жорж. Вроде он писал, что там на временной основе прежде уже проводились астрономические наблюдения, и наши петербургские профессора оказались тем местом очень довольны.