Сентябрь 1967 года запомнился «квартирняком» у счастливого молодожёна Высоцкого и безумным сексом с врачом заводской медсанчасти Татьяной Ивановной Михайленко. Началось с того, что чертовски не хотелось ехать на картошку, и так половину лета молочко парное дегустировал недалече от замечательного города Зарайска, преизрядно поднадоела пастораль. А ещё месяц в походно-полевых условиях грязь месить - да лучше уволиться. Нет, зиловская молодёжь как раз рвалась подмогнуть колхозникам: гитары настраивали, водку и книги в рюкзаки забивали, романтики хреновы. Но я не из энтузиастов, потому пошёл за справкой, благо любую болячку могу изобразить и температуру тела поднять градусов до 39-40, делать нефиг, даже с термометром терминатору химичить не надо. Ах, каков оборот нечаянно сложился, - «терминатор с термометром», ай красава поэт-оформитель!
Но только глянул на доктора Таню и пропал. Тридцатилетняя зеленоглазая блондинка (обычно у брюнеток такие изумрудные глазыньки) с задорно-упругим (даже визуально - упругим) третьим номером. Мечта поэта и попаданца!
Ради спортивного интереса, ну и дело чести, «Слияние и Контроль» не задействовал, на личном обаянии пошёл на приступ, за что и был награждён хорошей такой оплеухой. Ясен пень - хоть реакция раз в 20 быстрее среднестатистического землянина, но принять пощёчину пришлось стоически.
- Ах, Татьяна свет Ивановна! Простите великодушно, но не мог от поцелуя удержаться, уж больно вы обворожительны. Да и за справку отблагодарить захотелось.
- Справку отработаешь, Дон Жуан из пищеблока. Видел стенды в коридоре?
- Намёк понял! Готов приступить прямо сейчас. Картина первая: строгая доктор Таня в коротеньком белом халатике, со здоровенным уколом, ну который Моргунову вставили в «Кавказской пленнице»...
- Кое-кому мозги пора промыть шприцом Жане, - Татьяна разулыбалась, - видела твои рисунки, изврашенец, в три дня чтоб оформил все пять стендов, иначе поедешь не картошку а брюкву собирать в такую Тмутаракань, я в профкоме связи имею...
Через сутки народ слегка пострадавший на производстве не к докторам-медсёстрам спешил, а в коридоре разглядывал полчища страшных микробов и прочих вирусов, наступающих на человеческий организм. Противостояли гадам отважные таблетки, микстуры в пузырьках и «доктор Шприц» (не Жане). Особенно зиловцам понравились картины, рассказывающие о вреде алкоголя и табакокурения. У выпивох и подружки были страшные и морщинистые, эдакие старушонки-алкоголички на ножках кривеньких. Слесарь шестого разряда Степан Портнов, пришедший в медсанчать оформить бюллетень из-за содранного ногтя, признал в одном из алкоголиков себя и громогласно пообешал художнику «глаз на жопу натянуть».