В первых числах июля 1348 года чума перебралась через Ла-Манш — ее привезли с собой английские корабли, направлявшиеся из нормандских портов в метрополию.
В Англии бедствие Черной смерти наложилось на эпидемию ящура среди крупного рогатого скота, начавшуюся ориентировочно поздней осенью 1348 года, когда огромное количество крестьян погибло от чумы. За коровами и быками стало некому ухаживать, сотни деревень опустели, или в них осталось всего несколько жителей, имевших иммунитет к чумной палочке.
По отдельным сведениям, в Англии пало до двух третей сельскохозяйственных животных, что нанесло тяжелейший удар по и без того дышащей на ладан экономике, ослабленной Столетней войной.
Не миновала чаша сия и вроде бы изолированную в горах Шотландию. Лоуленд, то есть Низинные земли, вымер на треть, в Хайленде потери были меньше — хотя бы потому, что эпидемия здесь началась в декабре 1348 года и зимой связь между поселками и замками в высокогорье почти не поддерживалась из-за снежных заносов на перевалах. Примерно то же самое наблюдалось в Ирландии: Черная смерть безжалостно прошлась по побережью и английским фортам, но слабо коснулась ирландских укреплений и деревень в горах.
Бич Божий ударил по Скандинавии — английские суда доставили чуму в Норвегию, адский пожар распространился на Швецию и Данию и ушел южнее, в Германию, а оттуда — в северную Польшу, Пруссию и к русским княжествам, оказавшимся на пути чумы в 1350–1352 годах. Процитируем Никоновский свод, а именно фрагмент, касающийся эпидемии в Пскове.
«…Бысть мор во Пскове силен зело, и по всей земле Псковской, сице же смерть бысть скоро: храхне человек кровию, и в третий день умираше, и быше мертвии всюду.
<…>
Священницы не успеваху тогда мертвых погребати, но во едину нощь до заутриа сношаху к церкви мрътвых по двадесять и до тридцати, и всем тем едино надгробно пение отпеваху…; и тако полагаху по пяти и по десяти во едину могилу. И сице бяше по всем церквам. И не бе где погребати мертвых…»
И снова кровохаркание — неоднократно упоминавшаяся легочная форма чумы. Происходившее в Пскове ничем не отличалось от происходившего ранее в Авиньоне, Париже или норвежском Бергене: погребение в братских могилах с общим отпеванием, невозможность похоронить всех умерших, массовые смерти среди духовенства — псковичам пришлось умолять архиепископа Новгородского Василия Калику (позже канонизированного) приехать в город и совершить молебен об избавлении от напасти. Василий не испугался, хотя уже был наслышан о чудовищных последствиях эпидемии в Скандинавии, явился в Псков, прошел крестным ходом, отслужил чин и отбыл обратно в Новгород, до которого не доехал — чумная пневмония убила архиепископа спустя два дня.