Но возле приемного покоя она была шокировала настолько, что не сразу сообразила, что ей делать. На табурете, прижав к себе большущий пакет, сидела в длинном роскошном кашемировом кремовом пальто… Марина, соседка Савельевых. На ногах ее красовались белоснежные ботинки, отороченные мехом (которые стоили в «Селене», Наталия это отлично помнила, четыреста долларов!). На голове Марины, сидевшей с насупленным видом (очевидно, что ее не пускали в больницу по каким-то вполне объективным причинам, связанным, возможно, со строгим распорядком посещения) распустилась изящная роза из фетра с вуалькой из черной английской сетки — то есть шляпка, произведение искусства, которое стоило тоже не менее пятисот долларов. И это-то при грязных и спутанных волосах, выбивавшихся из-под этой шляпки? И при этом идиотском выражении лица?
Наталия, сделав вид, что не узнала Марину, встала к ней спиной, то есть таким образом, чтобы та не разглядела ее, в то время, как Наталия имела возможность увидеть ее вблизи с помощью зеркала, висевшего на стене у входа в гардероб. И тут она испытала второй шок, но более сильный, который вывел ее из себя: на левой руке (почему-то перевязанной окровавленным бинтом), на одном из пальцев Марины сверкал перстень с огромным бриллиантом, окруженный изумрудами, тот самый перстень, который они с Сарой видели на квартире Савельевых и которым любовалась помешанная на бриллиантах Сара.
— Мариночка? Здравствуй, — подсела к ней Наталия, улыбаясь и делая вид, что страшно обрадована такой встрече. — Ты кого-нибудь навещаешь?
— Конечно! — воскликнула Марина, брызгая слюной. Наталия успела заметить темную загустевшую слюну в уголках ее сильно накрашенного розовой помадой рта, и ее чуть не стошнило от вида этой ненормальной. — Мужа, кого же еще?
— И кто наш муж?
— Сережа Савельев, кто же еще? И я вам никакая не Марина. Меня зовут Оля.
— Оля? Но ведь Оля вроде бы погибла, позавчера… разве тебе об этом ничего не известно?
— Но вы же видите, что я жива…
От нее еще и пахло духами! «Она превратилась в Олю Савельеву. Влезла к ним в квартиру и напялила на себя все Олино. Какой ужас. А что, если ее увидит Сара? Ей же сделается плохо!»
— Оля, это кольцо стоит бешеных денег. Там, за дверью, стоит человек, который хочет отобрать у тебя это кольцо. У него в руках топор, он собирается отрубить тебе палец вместе с кольцом. Но я могу тебя спасти. Если хочешь, я сама отдам ему это кольцо. Ты только представь себе, как будет тебе больно, если он отрубит тебе палец…
— Ох! — Марина зажала рукой рот и подняла плечи, вобрав в них голову, — кровь брызнет и испачкает мое новое пальто… Хорошо, — зашептала она, склоняясь в доверительном порыве к Наталии и со вздохом снимая с себя кольцо, — так и быть, отдайте его этому злому человеку. Сережа не должен расстраиваться, увидев меня в перепачканном пальто… Только меня к нему не пускают. Говорят, что еще рано… А вдруг он умрет?