– Я не могу остаться, Мо. Я бы хотел, но мне кажется, если я задержусь, то вскоре стану для тебя обузой. Есть что-то такое в этом месте, из-за чего мне не по себе.
– Я понимаю и не жду, что ты останешься. Возможно, я здесь надолго. Дому не помешало бы обновить не только краску и ковры. Он давно пустует. Ванна тут древняя, крыша протекает, двор превратился в джунгли. Я устрою ремонт и подарю его Джорджии. Мне нужно возместить все расходы, связанные с беременностью и родами, алименты за четыре года, траты на похороны, боль и страдания… Черт, да тут и дома будет мало!
– Солт-Лейк всего в двух часах езды – даже меньше, учитывая мою манеру вождения. Ты же позвонишь, если тебе что-нибудь понадобится?
Я кивнул.
– Я знаю тебя, Мо. Ты не позвонишь. – Таг вздохнул и провел рукой по своей гриве.
– Обязательно позвоню, – пообещал я, хоть и знал в глубине души, что он прав. Мне сложно признавать, что я в ком-то нуждаюсь.
– Хочешь совет? – спросил Таг.
– Нет.
Он закатил глаза.
– Славно, тогда слушай: не медли, Мо. Не осторожничай. Будь жестким и напористым. Такие женщины, как Джорджия, привыкли держать всех в узде. Но ты объездил ее, Моисей. А затем бросил. Я знаю, что на то были причины, и все понимаю. Но она не позволит этому повториться. Так что ты должен подчинить ее себе. Не жди, пока она попросит. Этого не произойдет.
– Мы говорим не о лошади, Таг.
– Черта с два! Это ее язык, Мо. Так что учи его побыстрее.
Вечером ко мне вновь постучалась Джорджия, явившись с очередным подношением, только на сей раз это был не фотоальбом. Я пытался не выдать своего разочарования. Мне хотелось узнать больше, но, когда я вернулся домой, альбома уже не было на кухонной столешнице, и я не сомневался, что это Джорджия его забрала.
Она с ходу вручила мне противень с шоколадными пирожными и выпалила:
– Я забрала фотоальбом.
Я кивнул.
– Я заметил.
– Я просто хотела сказать, что решила собрать для тебя новый альбом. У меня полно фотографий.
– Я был бы очень признателен. Даже больше, чем за домашние пирожные.
Я попытался выдавить улыбку, но вышло неестественно. Попросив Джорджию подождать, я отнес противень на кухню, а затем присоединился к ней на крыльце, думая, что бы такого сказать, чтобы ее задержать.
– Это не я их испекла. В смысле пирожные. Из меня плохой повар. Как-то раз я попыталась приготовить их сама, и, попробовав кусочек, Эли сильно нахмурился и тут же его выплюнул. Это при том, что он ел насекомых! Я не верила – ну не могли они быть настолько ужасными, – пока сама не попробовала. Он не соврал. После этого мы начали называть их хмурожными вместо пирожных и скормили всю партию козам. Эли чудом выжил.