– Она тебе понравилась?
Я равнодушно пожал плечами.
– Она симпатичная. Жаль. Мне нравится рисовать.
Она и вправду была симпатичной. Мне действительно было ее жаль. И мне нравилось рисовать.
– Ты ее знал?
– Нет. Но я знаю, что она мертва.
Джорджия пришла в ужас. Даже в темноте, освещаемой одной луной, я видел, как сильно ее расстроили мои слова. Наверное, мне этого хотелось. Хотелось, чтобы она боялась.
– Откуда?
– Потому что такова участь большинства детей с объявлений о пропаже. Она местная, верно?
– Не совсем. Она из Санпита – такой же маленький округ, как и наш. Странно, что она просто исчезла. Это уже вторая девушка за последний год. Очень… странно. Это немного пугает, понимаешь?
Я кивнул. Девушку звали Молли, и она определенно умерла. В моей голове постоянно возникали видения из ее жизни. Не смерти. Только жизни. Я надеялся, что теперь она оставит меня в покое. Наше «общение» и так затянулось. Я понятия не имел, почему она вообще мне явилась. Обычно существовала какая-то связь, но я никогда не встречал Молли. Однако я надеялся, что теперь она все же уйдет. Стоит их нарисовать, как они тут же исчезают. Таким образом я приносил им дань уважения, и, как правило, этого было достаточно.
– И твой приезд сюда посреди ночи, чтобы нарисовать ее… это тоже странно, – храбро произнесла Джорджия, глядя мне прямо в глаза.
Я снова кивнул.
– Ты боишься, Джорджия?
Она просто смотрела на меня, словно хотела пробраться мне в голову. Моя маленькая укротительница лошадей, пытающаяся укротить и меня. Я помотал головой, чтобы прочистить ее. Джорджия не моя укротительница. Она вообще не моя.
– Боюсь, Моисей. Боюсь за тебя. Все увидят этот рисунок. Полиция увидит. Люди подумают, что ты что-то сделал с этой девушкой.
– Так думают, куда бы я ни поехал, Джорджия. Я привык.
– Ты всегда рисуешь мертвых людей?
Ее голос хлыстом рассек тишину, и правда ударила мне в лицо – со всеми трещинами и болью, присущими тайнам.
Я попятился от изумления, что она так легко меня раскусила. Затем пошел к джипу, желая лишь одного: бежать, бежать, бежать. Почему я не мог просто сбежать? До окончания школы оставалось еще семь месяцев, но я уже работал над своим аттестатом и копил деньги. Семь месяцев. А затем, как бы я ни любил Джорджию, как бы мысль о разлуке с ней меня ни ранила, я покину этот забавный городишко с его любопытными жителями и их подозрениями, вмешательством в чужие жизни и любовью потрепаться. Двинусь дальше и буду рисовать по пути. Не знаю, как я выживу, но главное – я буду свободен. Настолько, насколько это возможно.